Повелитель тлена

Сейчас я была перед ним как раскрытая книга. Служанка бесшумно удалилась, а я продолжала стоять на пороге, не в силах пошевелиться, тщетно пытаясь заглушить в себе чувства страха и гадливости.

Улыбка сползла с лица полицейского, он нахмурился.

— Проходи. Закрой за собой дверь, — приказал резко. В два шага пересёк маленькую комнатушку и, плеснув в бокал немного вина, вернулся ко мне. — Тебе нужно расслабиться, — дал установку, после чего требовательно припечатал: — Пей. Не хочу, чтобы ты испытывала ко мне страх.

Как будто несколько капель алкоголя могли изменить моё к нему отношение. Боюсь, этого высшего, как и Хэймо, сегодня ждёт облом в виде «невкусных» эмоций.

Вино оказалось тёплым и ароматным. Приторно-сладким на вкус, словно в него добавили гречишного мёда. А ещё крепким, потому как после первого же глотка голова закружилась. Я пошатнулась и, если бы не маг, подхвативший меня, наверное, не удержалась бы на ногах.

Комната перед глазами начала расплываться.

Ещё один вынужденный глоток, и бокал выпал из ослабевших пальцев, разлетевшись по полу тусклым крошевом, но полицейский даже не обратил на это внимания.

— Я не монстр, Ива. И не люблю, когда меня боятся, — притянув к себе, принялся шептать он мне на ухо. — Сейчас страх уйдёт. И неприязнь тоже. Ну скажи, разве я настолько ужасен? Омерзителен? Поверь, я не сделаю тебе больно. Только не такой куколке, как ты.

Горячие влажные губы скользнули по щеке, отыскали мои и принялись терзать их поцелуем. Судорожно сглотнув, попробовала отстраниться, попросить его не спешить, но не смогла произнести ни звука. Сейчас некая сила управляла мной, словно марионеткой.

Дрожащими пальцами нащупала пузырёк, сжала его, убеждая себя успокоиться, не паниковать и… к своему ужасу почувствовала, как высший накрыл мою руку.

Перестав кусать и облизывать мои губы, неожиданно отстранился и в голос захохотал. Наверное, в тот момент алкоголь окончательно затуманил мне разум. Вдруг почудилось, будто зелёные глаза мага окрасились золотом. В них полыхнуло пламя, дикое и безумное, словно передо мной был и не человек вовсе, а само исчадие тьмы. Попытка отпрянуть ничего не дала. Перехватив за запястье, полицейский снова привлёк меня к себе, достал из кармана зелье.

К тому моменту я уже была ни жива ни мертва. Ужас сковал тело, проклятое вино путало слова и мысли. Я погружалась в вязкое марево, голос полицейского, его смех из пронзительно-громкого постепенно становился далёким, неясным.

— Я что-то такое и предполагал. У Истер всегда было туго с фантазией. И в постели, кстати, тоже. А ты, глупенькая, понадеялась, что так легко сможешь провести высшего. Наивная куколка.

Меня всё больше засасывало в трясину беспамятства. Я чувствовала каждое его прикосновение, каждый поцелуй, калёным железом обжигавший кожу. И вместе с тем не могла сопротивляться.

Как будто меня действительно превратили в куклу.

Не помню, приходила ли с заказом служанка, не помню, как он меня раздевал, какие слова шептал. В какой-то момент всё смешалось: ощущения, запахи, звуки. Я перестала что-либо чувствовать, понимать. Маг выпивал мои эмоции, а во мне билась одна единственная мысль, такая простая и чёткая: чтобы он не останавливался, опустошил до конца.

И тогда всё закончится. Я наконец-то смогу вырваться из плена этого мира.

* * *

Истер ненавидела ждать, не умела быть терпеливой. Да и как тут сохранять невозмутимость, когда всего в нескольких метрах от тебя твой мужчина, возможно, трахает твою же рабыню.

Актриса уже давно привыкла считать Иву своей собственностью. Так же, как и Квинтина. Она была не против делить мага с его женой, с другими женщинами — разумеется, только в её отсутствие — но уж точно не с какой-то приблудной девкой. Забитой мышкой, на которую и смотреть тошно. Не то что ею пользоваться.

Эмоции! Истер не хотела признаваться даже самой себе, что завидовала девчонке. Ведь у той было то, чего не могла дать магу актриса без вреда для самой себя. Это делало таких, как Ива, особенными, желанными. И Квинтин не сумел устоять перед соблазном.

За это Истер ненавидела его даже больше, чем проклятую пришлую. Джин не успокаивал, наоборот, ещё больше распалял воображение, разжигал кровь. Девушка нервничала, злилась и всё косилась на лестницу, борясь с искушением подняться наверх.

В этот час в таверне было полно народу, и её исчезновения из душного зала никто бы и не заметил. А она… она только глянет одним глазком. Убедится, что Квинтин спит, а девчонка послушно бдит около его постели. Всё как и договаривались. В противном случае… Актриса сделала ещё один глоток, поморщилась и, поднявшись, решительно направилась к лестнице.

В противном случае высший заплатит за то, что пренебрёг ею. Предпочёл ей какую-то жалкую куклу! Этого она никогда ему не простит.

И никогда не забудет.

* * *

Из зыбкого сна меня вырвало ощущение холода. Непослушное тело, будто и не моё вовсе, покрывали мурашки, тысячами острых иголочек больно впиваясь мне в кожу. Снова и снова, отчего захотелось повыше натянуть одеяло, закутаться в него, точно в кокон, и замереть.