Повелитель вампиров

— Что вы собираетесь делать дальше: оставите её здесь на льду до тех пор, пока ей не подготовят могилу? — спросил Джон Гейнс, долговязый инженер.

— Нет! — возмутился я. — Вы не сможете оставить её тут. Мы отнесем её в отель.

Джеймс Марстен беспокойно пошевелился, его сердитое, обеспокоенное лицо встревожилось.

— Мне не хотелось бы, чтобы в моем отеле оказалось мертвое тело, — сказал он.

— Чего вы боитесь? — спросил Даниэль Холт, насмешливо скривившись. — Эта девушка давно мертва.

— Ладно, — отмахнулся Марстен. — Мы можем уложить её в одной из пустующих комнат и уведомить власти утром.

Уайт Борроу опустился на лед и осторожно, почти нежно, поднял жесткое, замороженное тело.

— Я понесу ее, — быстро объявил я.

Борроу покачал головой.

— Я сам её понесу, — возразил он.

— Вы не правы…

Я начал было говорить сердито, а затем замолчал, увидев, что остальные странно смотрят на меня. В итоге Уайт Борроу взял на руки мертвое тело. Бледное, красивое лицо мертвой женщины прижалось к его груди, и я почувствовал неразумную ревность и гнев.

Остальные последовали за нами, взволнованно переговариваясь. Закат залил ледник лучами света, словно потоками крови, придавая всей картине неестественный, жуткий вид. На фоне светящегося западного неба стоял приземистый отель, и сосны окружали его…

Когда мы вошли в отель, слуги-полукровки с выпученными глазами уставились на тело, которое нес Борроу.

Художник отнес труп в одну из затхлых, неиспользуемых спален — те стояли запертыми уже много лет. Он положил тело на кровать, и все мы застыли, глядя на девушку.

— Такие костюмы носили больше века назад русские дамы, путешествуя по иным землям, — сказал Браун. — Я достаточно изучал историю моды, чтобы это знать.

Джон Гейнс недоверчиво осмотрел одежды мертвой незнакомки.

— Вы хотите сказать, что она больше ста лет провела во льду?

— Должно быть, — согласился Борроу. — Лет сто назад тут было много русских путешественников.

— Я что-то такое припоминаю!.. — воскликнул Джеймс Марстен. — Еще в восемьсот сороковом в этих самых горах бродила группа русских, и с ними была женщина.

Даниэль Холт недоверчиво посмотрел на него.

— Я никогда не слышал такой истории, — заявил он.

— У меня в одной из книг этого отеля есть такая запись, — подтвердил Марстен. — Я покажу вам.

Мы вышли следом за ним из комнаты. Я был последним, задержавшись, чтобы посмотреть на бледное и в то же время прекрасное лицо незнакомки. Меня охватило странное чувство потери. Если бы я только встретил эту девушку живой…

В вестибюле красный огонь в очаге рассеял мрачность собрания, разбросав мерцающие блики по грубым бревенчатым стенам. Марстен подошел к книжному шкафу и достал большой объемистый том, переплетенный в кожу.

— Вот она, — взволнованно объявил он, перелистывая страницы. — Шхуна отплыла в тысяча восемьсот сороковом от русского форта в Ситке, направляясь к одному из калифорнийских фортпостов. Она потерпела крушение, и единственными, кто выбрался на берег, были три моряка и жена чиновника, которая ехала к мужу. Они потерялись в диких краях, и только одному из моряков удалось добраться до поселения. Он сказал, что остальные погибли от холода в снегах среди льдов этих гор.

— И вы хотите, чтобы я поверил, что эта мертвая женщина на леднике та самая русская? — насмешливым тоном поинтересовался Холт. — По-моему, это смешно.

— Вы пытаетесь выставить меня лжецом? — сердито спросил Джеймс Марстен. — И все просто потому, что я не стану продавать это место согласно вашему нищенскому предложению…

Тонкие руки Марстена сжались в бессильном гневе. Его выцветшие глаза вспыхнули от ярости. Я громко прокашлялся и прочитал грязную и рваную страницу. История была именно такой, как рассказал владелец отеля.

Другие тоже прочитали эту запись. Я заметил, что, когда Джон Гейнс читал эту запись, его сухое, суровое лицо странно напряглось.

— Тогда, выходит, она и в самом деле пролежала во льду сто лет, — задумчиво сказал я. — «Спящая красавица».

Странное чувство охватило меня. Мне было больно думать об этой девушке, погибшей столетие назад, тщетно пытавшейся добраться до своего мужа.

— Кстати, это отличная история для газет! — с энтузиазмом заметил Фред Керр. — И подумайте о толпе, которая будет пялиться на неё, если она будет выставлена в музее.

— Выставить её на обозрение любопытной толпы? — воскликнул я, уязвленный. — Но вы же не станете этого делать?

— Милый Моррис, — вмешался Керр, — вы говорите так, как будто эта дама что-то значит для вас.

— Не будьте смешным, — фыркнул я. — Но она… она слишком красивая, чтобы делать из неё дешевое зрелище.

Все собравшиеся с удивлением уставились на меня. Уайт Борроу смотрел на меня особо подозрительно. Мне стало неловко. Затем Джеймс Марстен вернулся с кухни, куда уходил несколько минут назад.

— Слуги сбежали! — тревожно объявил Марстен. — Эти полукровки очень суеверны. Они сказали мне, что кто-то, выкопанный из льда, человек или животное, вернется к жизни, как только почувствует тепло. Они не останутся с таким существом под одной крышей.