Повелитель ветра

Ярослав придерживался строгого правила: пока работа не окончена, никаких романов с представителями клиента не заводить. Кроме того, связываться с умной и свободной женщиной детородного возраста для легких отношений он считал безответственным и просто глупым. Однако сейчас он почти готов был забыть свои золотые правила и принципы. Он даже перестал замечать, что Ксения – отнюдь не блестящая красавица.

Ксения Алексеевна поднялась, чтобы дать руку для пожатия и заварить чай. И Ярослав ясно представил, как хороша она в объятиях. В деталях и подробностях вообразил, почувствовал, как прижимает эту женщину к себе, как она легонько целует в ответ – целует куда придется – в губы, в бицепс, в широкую грудь…

– Так что за гремучая смесь, Ярослав?

Царева, склонившаяся над чайным столиком, на секунду вполоборота повернула голову к нему – метнулась копна волос с медным отливом – и вновь сверкнула улыбкой.

Ярослав резко очнулся от своих грез. Он вспомнил, что эта женщина принадлежит другому мужчине и душой, и телом. В глубине ее существа царил ледяной холод печали и отчаянной верности. Он колол беспощадными иглами и отталкивал чужого, случайно забредшего на огонек любви.

– «Лед и пламень», – честно ответил Ярослав. – Леди, вы проковыряли в пространстве энергетическую дыру размером с комнату, в нее давно должно было засосать вас и полцарства в придачу. Извините за каламбур! А вы при этом распространяете вокруг себя качественную позитивную энергию.

– А дыра осталась? – Ксения стала серьезной.

– Да.

– Угу. Хотите сказать, что я – великая волшебница, «Ночной дозор» отдыхает? – усмехнулась главный психолог «ЧеНепа».

– Ну, безопасности Москвы и Московской области ваши душевные порывы не угрожают. Этот особнячок вы тоже не взорвете… надеюсь!

– Особнячок? – Она прыснула, как девчонка, разбрызгивая мелкой водяной пылью горячий чай из поднесенной к губам чашки. – Значит, нет никакой гремучей смеси, – заключила с подчеркнутым разочарованием.

– Рано успокоились, леди.

Она вздернула тщательно выщипанную бровь в кокетливом удивлении. Определенно многое изменилось в облике Ксении Алексеевны за прошедшие сутки. Глаза выразительно подведены; длинные узкие серьги подчеркивают стройность обнаженной шеи; туфли так и норовят продемонстрировать тонкий каблук не менее семи сантиметров длиной. Между прочим, когда сегодня Царева поднялась ему навстречу, Ярослава неприятно царапнуло, что она оказалась ростом выше него. Вот они, каблучки!

Даже волосы лежали пышной, ровной волной, хотя вряд ли подверглись насилию укладкой. Собралась девушка! Привела себя в чувство, вот и дырка поменьше стала.

Ярослав только сейчас понял, что Ксения испытывает неловкость за вчерашние сопли и бледный вид. Одновременно она мечтала продолжить разговор на единственную интересовавшую ее тему.

А Ярослав медлил, не знал, как начать.

Неловко было вникать в очень личные подробности взаимоотношений малознакомой женщины с неизвестным ему мужчиной. Его интересовало только одно: мог ли человек, с которым общалась Ксения, вольно или невольно пробить существенную брешь в довольно хорошей, грамотно построенной защитной структуре «ЧеНепа», и если да, то как он это сделал. Если знать, как и зачем сделано, уберешь легче и прикроешь надежнее.

– Ксения, покажите мне фотографию вашего этого… неверного возлюбленного.

– Почему неверного? Он был абсолютно верен… И после довольно долго оставался один. Сейчас – не знаю… Ярослав, так получилось, что у меня нет ни одного его снимка.

Опять за ресницами блестят слезы. Что за наказание?! Ярослав, всю юность провозившись с маленькой сестрой, привык утирать девчонкам сопли. Но когда плачет взрослая женщина в макияже и на каблуках, это… Это, в конце концов, просто мешает работе!

– Незадолго до окончательной… размолвки он очень сильно меня обидел. Я в мыслях искренно с ним рассталась. Порвала. Ну и сделала символический жест. Сначала разорвала все фотографии, потом этого показалось мало – я разломала диск. Легче стало.

Ксения на некоторое время так увлеклась, что перестала плакать, но теперь губы снова задрожали.

– Было бы проще, если бы в тот момент и расстались. Я по собственной воле послала его подальше, хоть и мысленно, но это важно. Злость помогала не цепляться за него. Но он тогда сам позвонил. Не извинялся, но было понятно, что чувствует себя виноватым и хочет загладить. Он потом так трогательно просил прощения – не напрямую, а намеками, так искренне благодарил за то, что простила…

Она аккуратно прижимала платок к глазам, чтобы влага впитывалась не размывая тушь. Губы кривились, но Ксения не смущалась. Ярослав, как и вчера, подумал, что не знает способа выразить сочувствие этой женщине, поддержать ее, когда она сама так стойко держится, когда она столь сильна!

– После того случая прошло каких-нибудь три недели, и мы… окончательно… Вот тогда уже я позволила ему навязать мне чувство вины, поверила, что сама совершила роковую ошибку. Короче, я не успела попросить его записать мне новый диск. Хотите, я вам мысленно его «покажу»?