Повелитель воронов (ЛП)

Сосредоточив все силы на том, чтобы не расстаться с содержимым желудка, Мартиса тихонько жевала хлеб на скамейке. Высокая фигура Гарна плыла перед глазами, пока он занимался своими делами. До сих пор как шпионка она терпела неудачу за неудачей. Её попытка обжиться в доме Шилхары как можно незаметнее обернулась катастрофой. Прошло чуть более двух недель, а она всего лишь помогала Гарну по хозяйству и подвергалась ежедневным пыткам Шилхары. Она ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы раскрыть компрометирующие сведения о маге. Ворон-посланец Камбрии будет изнывать на деревьях, ожидая её сигнала, пока у него не побелеют перья.

Мартиса откусила ещё кусочек хлеба и побледнела, почувствовав, как внутри у неё всё сжимается. Камбрия может пребывать в ярости, но это не его пугали демонами, поджигали огнём или подбрасывали к крыше поместья без малейших шансов на спасение, кроме сомнительного милосердия колдуна.

Дверь, ведущая в большой зал, снова раскрылась. Вернулся Шилхара.

Он сунул ей под нос кубок.

— Пей, — приказал он.

Серебряная чаша с искусно выгравированными узорами курманов холодила ладонь. Мартиса поднесла кубок ко рту и заколебалась. Поверх края чаши она встретила взгляд Шилхары, гадая, действительно ли он сейчас протянул ей укрепляющее средство. Его чёрные глаза светились раздражением и даже угрозой.

«Злобный негодяй!»

Мартиса почти сожалела о том, что всё больше узнавала о его нраве. После пыток в главном зале она поняла, что он не станет её травить. Иначе ему не с чего будет смеяться. Она прищурилась, не сводя с него глаз, — опьяняющее действие огня придало храбрости, — и осушила содержимое кубка.

Холод в горле и горечь на языке, лекарство погасило раскалённые угли в желудке и даже сумело одним глотком подавить тошноту и очистить разум. Мартиса уставилась на чашу, а затем на Шилхару, поражённая тем, как быстро подействовало на неё зелье.

— Что в нём было?

Его взгляд насмехался над ней.

— Всевозможное зло, ученица. Ты действительно хочешь это знать?

— Нет.

Он выхватил у неё чашу.

— Ты достаточно оправилась, чтобы работать. — Он обратился к Гарну: — Когда она закончит с делами, приведи её в рощу.

Шилхара покинул их, не оглянувшись.

Двор выглядел не лучше, чем остальная часть поместья. Окружавшая его стена обвалилась в одном углу; другие части были отремонтированы смесью битого кирпича и кусков дерева. Как и весь регион, Нейт страдал от летней засухи, и голые участки земли, когда-то взбитые копытами скота в жидкое месиво, теперь расползлись по двору потрескавшимися, рябыми узорами высохшей грязи. На ветру стучала бельевая верёвка, частично скрывая от взора огромную тягловую лошадь, которая кормилась сеном со стоящего рядом стога, и чёрную козу, с энтузиазмом жевавшую край сохнущей рубашки. Свиноматка и три её поросёнка, изгнанные из своего хлева ещё более грязным Каелем, разлеглись по периметру двора под кудахтанье свиты кур.

Несмотря на полуразвалившийся вид, Мартиса улыбнулась. Как и в случае с Гарном, это было что-то нормальное в столь странном, забытом месте.

Остаток утра она выполняла поручения. Подоила козу, покормила кур и собрала яйца, принесла вёдра с водой из колодца для стирки и помогла Гарну развесить чистое бельё на верёвке. Только когда великан сделал знак остановиться и показал, что она должна следовать за ним в рощу, она вспомнила о своей миссии, и у неё пересохло во рту.

Они вернулись в дом и прошли по лабиринту тёмных коридоров, пока не достигли дальней части особняка и резной двери, состарившейся до чёрного налёта. Мартиса прищурилась от яркого солнечного света, когда Гарн открыл дверь и мягко вытолкнул её наружу. С этой выгодной позиции она могла обернуться и разглядеть задний фасад особняка. Окна выходили на юг, и она нашла свою комнату в дальнем конце здания. В покоях под ней оставалось открытым только одно окно. Занавески, флаги из выцветшей лазури и ржавчины, развевались на ветру, хлопая, точно юбки курманских танцовщиц.

Она снова повернулась к роще. Апельсиновые деревья покрывали поле аккуратным узором, их ветви гнулись от спелых фруктов. Тёмно-зелёные листья скрывали птиц, гнездящихся в ветвях, и лишь случайные отблески солнца падали на чёрные клювы. Где-то в этом шелесте крыльев ждал от неё знака ворон Камбрии.

Она впервые вошла в рощу. До сих пор её вылазки ограничивались внутренними помещениями и двором. Она лицезрела рощу из окна каждое утро и вечер, любуясь стройными рядами деревьев и вдыхая аромат апельсинов, витающий в благоухающем воздухе.

Гарн повёл её в рощу, уверенно шагая по лабиринту плодового сада. Мартиса старалась не отставать. Каждая тенистая тропинка ничем не отличалась от другой. Даже поместье больше не служило ориентиром.