Повелитель воронов (ЛП)

Её охватило желание. Крылья Берсена, она жаждала этого мужчину. Их удерживала вместе одна его хватка на её руке, но казалось, что все её эмоции — вся её страсть — сосредоточились в узком запястье, расходясь всё более широкими кругами, пока не охватила всё её существо. Он был бурей. Столь же смертоносный, как молния, и столь же непредсказуемый. Она стояла перед ним совершенно очарованная.

Она ни разу не произносила его имени — ни перед ним, ни перед Гарном. Даже в собственных мыслях. Обращение к нему как к хозяину — последний барьер, который она воздвигла меж ними, единственный, что ещё устоял, и он приказал ей опустить его. Мартиса не колебалась и вложила в свой голос всю силу своего желания:

— Шилхара.

Он сильнее сжал её запястье. Глаза закрылись, и Мартиса впервые заметила, какие же у него густые ресницы.

— Я дал ей твоё лицо. — Он произнёс эти слова сквозь сжатые губы, как будто признание причиняло ему боль.

Пустой чайник с грохотом упал на стол. Мартиса изумлённо уставилась на мага.

— Что?

Его хватка усилилась, внезапно ослабев от её болезненного вздоха.

— Гарн привёл женщину, которую я не хотел. На мгновение я изменил её внешность, придав ей лик моего желания. — Его глаза открылись, выдавая вожделение. — Этого оказалось недостаточно.

У Мартисы подогнулись колени. Ошеломлённая, она рухнула на скамью рядом с ним.

— Господин ... — она покачала головой, — Шилхара…

— Раздели со мной ложе.

Тишина затянулась, нарушаемая только барабанной дробью дождя. Другой рукой Шилхара так крепко сжал чашку, что у него побелели костяшки пальцев. Греющийся лев проснулся и смотрел на неё, словно на добычу в высокой траве.

Их разделяли скалы и пропасти, такие глубокие и широкие, что в них можно было падать целую вечность. Мартиса же беспечно сошла с самой высокой из скал.

— Да, — ответила она.

Он шумно вздохнул с ликующим возгласом. Его смуглые пальцы отпустили её запястье, скользнули по тыльной стороне ладони и переплелись с белыми пальцами. Он потянул её к себе и некрепко обнял.

Каель тихо фыркнул, когда они вышли из кухни. Шилхара поглаживал ладонь Мартисы большим пальцем, пока вёл по лестнице на второй этаж. Нежное и ободряющее движение, оно никак не мог унять бешеный трепет в животе Мартисы, словно испуганных птиц заперли в крохотных клетках.

Трепет сменился тошнотой, когда она последовала за ним по коридору второго этажа.

— Пожалуйста, — тихо взмолилась она. — Только не в комнату Аньи.

Он мог бы пригласить её на кухню, в библиотеку, даже в грязную рощу под мрачным небом, и она бы охотно согласилась. Но только не сюда.

Она чуть не врезалась ему в спину, когда он остановился у своих покоев. Мартиса с трудом сглотнула. Его спальня. Бастион уединения, который не принимал никого, кроме Гарна, и то только ради уборки, омовения или подачи ужина. Гарн предоставил ей полную свободу передвижения по поместью, за исключением личных покоев хозяина. Вход в опочивальню был под запретом, и Гарн лично накажет Мартису, если она нарушит это правило. Голубые глаза великана напоминали лёд, когда он наложил этот запрет. Это был единственный раз, когда Мартиса испугалась Гарна, и она так и не переступила черту, несмотря на свою миссию.

Как и её непреклонная официальность в обращении к нему, это был барьер Шилхары от неё.

Последний бастион пал, когда маг открыл дверь.

Прохладная и влажная от воздуха, что просачивался сквозь щели в оконной раме, комната пахла дождём и пряностями, старым шёлком и возбуждающим ароматом, присущим одному хозяину Нейта. Остановившись на пороге, Мартиса ничего не увидела в полумраке, кроме смутных очертаний кровати и стола.

— Входи, Мартиса. — Голос Шилхары почти свистел в темноте, когда он потянул её руку. — Здесь нет пожирателей душ.

«Нет, — промелькнуло у неё в голове. — Только похититель сердец».

Она позволила ему провести себя в спальню. Пол под ногами был мягким, и туфля потонула в ворсе. Шилхара отпустил Мартису и пробормотал заклинание. Угли в жаровне, стоявшей в дальнем углу, с шипением разгорелись. Огонь стал ярче, освещая комнату тёплым янтарным сиянием. Мягкий свет обнажил святилище былого великолепия и хаоса учёного. Обтрёпанные на концах и местами истёртые, ковры покрывали пол и драпировали каменные стены. Их некогда яркие цвета выцвели от солнца и времени, а нити сжевала моль. Мебель была расставлена в беспорядке, стол и стул завалены свитками и гримуарами. В одной стороне спальни большой сундук и жаровня вместе с потрясающим, богато украшенным кальяном. Перед входом на балкон большую часть пространства занимали огромная смятая кровать и умывальник с тазом и кувшином.

Дверь захлопнулась за Мартисой с решительным щелчком. Когда Шилхара повернулся к ней, в его глазах плясали отблески пламени. Его мозолистые ладони гладили её руки.

— Дверь не заперта и не охраняется.

Он был честен в своём желании. Никаких цветистых речей и нежных уговоров. Он соблазнил её своей прямотой, а теперь заверил, что не остановит, если она решит уйти. Так символично. Он мог заставить её остаться без особых усилий даже с широко распахнутой дверью.