Повелитель земного предела

Хайонвата принадлежал ко второму поколению выходцев из леса, воспитанному для войны. Но по странному недоразумению в детстве к нему приставили нянькой его собственную мать – поэтому он успел вкусить запретной материнской любви и рано лишенный ее, пронес через всю свою жизнь горькую ненависть к тлапалликам и сыновьям рабов, составляющим основную часть рядовых солдат и крепостных гарнизонов. Именно эта мучительная ненависть отчетливо прозвучала в его голосе, когда во время первого нашего похода он перечислял названия племен, к которым принадлежали проходящие мимо воины, – названия, неизвестные самим воинам, ибо их поставили защищать крепости далеко от родных земель с тем, чтобы никогда не узнали они своих соплеменников, всегда чувствовали себя чужаками во враждебной стране, единственными своими друзьями считали товарищей по оружию и в каждом обитателе окрестных лесов видели врага.

Таким образом отдельный человек терял индивидуальность и превращался в тлапаллика, гражданина Тлапаллана. Бывали редкие исключения вроде Хайонваты, который в порыве безумной гордости перед спасшим ему жизнь ничего не понимающим чужеземцем отрекся от своего данного по рождению права гражданства и объявил себя «Онондага» по названию родного племени своей матери, обитающего на северных берегах Внутреннего Моря.

Все это Хайонвата подробно объяснил нам с Мерлином во время личных бесед и поведал также о том, что пришли майя из юго-западных земель, не нуждающихся ныне в защите и охране, – эти пустынные земли с отравленными колодцами и родниками разделяют границы Тлапаллана и ближайшие территории, населенные крупными цивилизованными племенами. Он рассказал, как тлапаллики, предварительно запасшись картами с обозначением источников свежей воды, совершали набеги на эти Спорные Территории и возвращались оттуда с пленниками, которые высоко ценились за искусство изготовления изделий из перьев и умение ткать одеяла.

Также Хайонвата сказал нам, что некоторые дикие племена почитают юго-западные земли за место последнего отдыха, ибо верят, что оттуда некогда вышли все люди и что там находится Земной Рай. Поэтому мертвецов кладут в могилу головой на юго-запад, лицом вверх, а вместе с ними погребают их ценные вещи и оружие, дабы в Стране Мертвых они могли процветать и защищать себя от врагов.

Все это чрезвычайно заинтересовало Мерлина: он решил, что упомянутый Земной Рай и является тем самым Райским Садом, откуда вышли все люди. Мудрец просто изнывал от желания скорей выйти на свободу и отправиться на поиски этой Страны Блаженных – и страшно боялся, что нам не дадут такой возможности.

Бессчетное число раз рассказывал он мне о различных известных ему верованиях и религиях, согласно которым Рай находится в некоей таинственной Западной Стране, и беспрестанно напоминал о том, что в поисках материка Двух Гесперид мы плыли все время на юго-запад.

По ночам, когда все спали, целиком поглощенный и буквально одержимый мыслью о таинственной стране Мерлин стоял у зарешеченных окон, пытаясь найти в звездном небе некое указание на благоприятный исход нашего заключения.

Но – к великому разочарованию старца – звезды молчали. Некоторые созвездия были нам и вовсе незнакомы, поэтому я предположил, что, возможно, способности Мерлина к колдовству и прорицанию не помогут нам в стране Алата – ибо боги ее настроены против нас.

В ответ на это предположение Мерлин улыбнулся и сказал, что, хотя будущее действительно скрыто за мраком неизвестности, способности его к колдовству остаются в силе в любой стране, поскольку колдовство основано на неких главных принципах природы, остающихся неизменными в любом месте на земле, и мастерство колдуна в основном зависит от обычных земных вещей, общих для любого человека, способного постичь их и выявить их достоинства.

– Дай мне мои книги, – сказал он, – мои колдовские инструменты, и я выведу всех вас отсюда с помощью белой магии. Но что я могу сделать, лишенный всего, кроме своих одеяний?

– Черная магия! – воскликнул я. – Используй ее! Достойная цель оправдывает грязные средства.

Мерлин покачал головой.

– Да, черная магия помогла бы нам. Я могу разрушить крепость заклинаниями и этим подвергнуть опасности свою бессмертную душу. Но я слишком много странствовал вдоль темных границ Ада! Когда-то давно слишком многое открылось мне – и я получил предостережение. Никогда больше не стану я прибегать к черной магии – разве что в самом крайнем случае, могущем оправдать сей великий риск. Однако, дабы ты не сомневался в том, что в моем распоряжении остались силы, способные защитить нас, выгляни в окно и ничего не пугайся – ибо я обращусь сейчас не к черной и не к белой магии, но к простейшему приему, которым раньше владели все самофракийцы и которым взрослые пугали непослушных детей.