Повелитель звуков

Из воспоминаний Рихарда Вагнера

С возвращением. Людвига Ш., певца, с которым я так близко сошелся, в начале апреля мы смогли, наконец, приступить к генеральным репетициям. Подготовка к представлению «Тристана» вошла в заключительную стадию.

Никогда прежде мне не приходилось работать с певцом, который воспринял бы мои бесчисленные советы и замечания с таким пониманием. В моих глазах это подняло сего гения оперной сцены на недосягаемую высоту. То упорство, какое я проявлял порой относительно некоторых частностей, не вызывало у него отторжения. Верно и то, что он мгновенно вникал в смысл замечания, даже если я несколько искажал его, боясь ранить впечатлительного юношу чересчур прямолинейной критикой.

Объяснение коренилось в том, что мой друг сам по себе настолько проникся духом моего произведения, что ни одна деталь, ни одна частность не могла ускользнуть от его пытливого взора.

[…]

Говоря по правде, даже теперь, по прошествии трех лет, когда я пишу эти воспоминания, мне представляется невозможным оценить вклад Людвига Ш. в постановку «Тристана». Кульминацией его деятельности явился выход в третьем акте моей драмы, где действие достигает своего апогея, где музыка превращается в хаос, передавая гамму чувств от высшей степени любовного трепета до стремления к смерти…

Любому, кто внимательно читал партитуру упомянутого третьего акта, становится ясно, что я имею в виду, говоря о несравненном даровании моего друга. К этому следует добавить лишь то, что на генеральной репетиции самые беспристрастные и взыскательные слушатели после просмотра этого акта предрекли опере оглушительный успех.

58

Репетиции шли своим чередом. Композитор был уверен, что его опера соберет все возможные овации. Однажды, возвратившись под вечер домой, я предложил Марианне прогуляться после ужина. Был месяц май. В теплом воздухе распространялся запах сирени.

— Поверь мне, Марианна! Я видел это в своих снах. Вспомни третий акт. На смертном одре я произношу твое имя, когда ты приходишь ко мне. Помнишь? Делаю это четыре раза! Нам будет достаточно четырех представлений. В последнем я произнесу твое имя четыре раза, точно как в легенде о Тристане и Изольде… Неужели ты не понимаешь? Я же говорил тебе, что эта опера написана для нас, в ней заключено наше спасение. Но ее музыке недостает гармонии… После четвертого представления мы соединимся с тобой на ложе! Мы возляжем вместе, и смерть отступится от нас. Доверься мне! С нами ничего не произойдет!

Марианна взглянула на меня с надеждой, что все будет именно так, как я говорю. В ее теле разливался смертельный яд. Репетиции отнимали у нее последние силы.

На следующий день Марианна тяжело заболела, и премьеру пришлось отложить. Король Людвиг II оплатил ее пребывание на курорте в Бад-Рейхенхалле, где, по словам врачей, она могла восстановить утраченное здоровье. И действительно, воздух Бад-Рейхенхалля пошел ей на пользу, Марианна почувствовала себя лучше. Вскоре она вернулась в Мюнхен, и мы вновь приступили к репетициям. Новая дата была назначена на конец мая, но Марианна вновь занемогла. Она притворилась, что потеряла голос, но я-то знал истинную причину. Премьера приближала наш конец.