Повелители иллюзий. Попаданец

Молнии разорвали небеса и те разродились ливнем. Аннитис стояла на вершине горы, мокрая до нитки, и нежилась в холодных потоках. Дожди не могли напоить мертвую землю, и чаншница мчалась дальше, погоняя черную как ночь лошадь.

Всюду в тех видениях девушка чувствовала незримое присутствие загадочного купца из Каркемиша. Салативар не шел у нее из головы. Тонкий нос и губы, карие глаза, прямые волосы до плеч, распаляли фантазию. Да не влюбилась ли она? Подобные мысли Аннитис гнала прочь от себя, ведь нет ничего ужаснее безответной любви. Она ему не пара. Он богат и знатен, а она простолюдинка. Да и что в ней мог найти тот, кто потерял счет серебру? Если он только пожелает, то все девицы Каниша с радостью сбегутся на его зов. Аннитис никак не могла разобраться в собственных желаниях. Она хотела поскорее увидеть Салативара, и в то же время боялась новой встречи. Мечтала о его поцелуе, но страшилась грубого слова. Жаждала уснуть в его объятиях, но опасалась холода и отчуждения.

Ближе к утру, не в силах более сопротивляться сну, она отдалась на милость богам и собственной судьбе. Пусть будет то, что суждено. Пусть небожители скажут свое слово.

Аниитис проспала почти до полудня. Спину ломило, словно кто огрел ее мешком с мукой. Голова гудела. Что послужило тому причиной — выпитое вино или ночные фантазии, выяснять не стала. Мысленно она торопила время, с нетерпением ожидая вечера. Очистившись, взялась за мелкие домашние дела, да только все валилось из рук. Размышлениям своим она не могла придать обычный ход. Все путалось в голове, мечтания чередовались с картинами привычного быта, желания сливались с полуденным зноем и звуками города. Людская речь, крики ослов и погонщиков, змеей заползали в окно, опутывали тело и душили. Все опостылело Аннитис в одночасье. Хотелось бросить дом, работу в «Обители благочестия» и бежать, бежать куда глаза глядят. И только мысль о вечернем свидании удерживала ее от сумасбродного поступка.

Но все в этом мире имеет конец. Ничто не длится вечно. Видимо, в том есть тайный смысл.

Аннитис приготовила лучшее платье. За одну только ткань она отдала заезжему торговцу двадцать сиклей. Натерла тело ароматическим маслом и примерила наряд. Долго рассматривала себя в зеркало, наводила румяны, поправляла непослушные волосы. Шею украсила бусами из стекловидной пасты. На запястье надела серебряные браслеты.

— Теперь пора, — скомандовала сама себе, глянув напоследок в полированную бронзу зеркала. Показалось, что и впрямь в последний раз. Впрочем, она о том нисколько не сожалела.

«Странное дело, — думала Аннитис, направляясь в „Обитель благочестия“ — Откуда Салативар узнал о Лахху? Я ведь ничего такого не рассказывала. Нет, я точно дура. Он мог расспросить прислугу или случайно услышать на рынке. Народ вечно болтает всякую чушь и разносит слухи словно проказу».

Постоялый двор жил привычной жизнью, следуя неписаным правилам, заведенным более двух столетий назад. Пастухи пригнали с пастбища животных, рабы чистили стойла, повара и чашники сновали на кухне, встречали первых посетителей. Каруву, как обычно, свысока наблюдал за суетой и подгонял нерадивых, кого словом, а кого и подзатыльником.

— Приветствую, Аннитис, — расплылся он в довольной улыбке, увидев девушку. — Надеюсь, принесешь и сегодня хороший барыш.

— Ты, верно, шутишь? — брезгливо ответила служанка. — Каждую ночь гну на тебя спину, ублажаю публику, так тебе и того мало. Платишь сущие пустяки. Чего ради должна лезть вон из кожи?

— Ладно, не кипятись. О, смотри, а вот и наш вчерашний гость пожаловал.

Девушка вздрогнула. Сердце судорожно забилось, все внутри похолодело. За столом, в самом углу просторного зала, на прежнем месте, сидел Салативар. Сидел, словно и не уходил никуда.

Едва сдерживая волнение и шаг, Аннитис направилась к чужеземцу. Тот давно ее заприметил и не спускал с нее глаз.

— Приветствую тебя, достойный Салативар, — чашница слегка поклонилась, но не столько из почтения, сколько стараясь скрыть смущение.

— Пусть боги продлят твои дни, светлая Аннитис, — торговец улыбнулся и жестом пригласил ее присесть. Она, недолго думая, приняла приглашение.

Вмиг подбежали слуги, завалили стол фруктами. Вечно перепуганный Аммуну тащил жареного ягненка, а Каруву самолично исполнил роль виночерпия. Слуги трижды склонились в низких поклонах, после чего поспешили ретироваться, оставив Аннитис наедине с уважаемым гостем.

— Как идут дела? — поинтересовалась девушка, пригубив кубок.