Повелители лошадей (ЛП)

— Священник, волшебник получил то, чего заслуживает весь род Баялун. Просто считай, что тебе повезло, раз тебя нет среди них, — мрачно объяснил Сечен, ведя их лошадей в лагерь.

В ту ночь в палатке Ямуна состоялся совет. Снаружи юрту окружили лучшие и наиболее доверенные ночные стражи. Каждый был одет в полные доспехи и тяжело вооружен. Они были нервными и дергаными. Уже несколько кроликов погибло от быстро выпущенных стрел, когда они немного пошумели в кустах. Охранники тоже следили друг за другом. Слухи уже циркулировали по лагерю — истории о предательстве среди телохранителей Ямуна, целых отрядах волшебников и злобных монстрах, поднимающихся из-под земли.

Те, кто находился внутри юрты, были не менее напряжены. В просторной палатке было почти совсем темно. Маленький железный горшочек с тлеющими красными углями служил единственным источником освещения, едва освещая мрачные лица присутствующих мужчин. Ямун лежал на своей кровати, в сознании, но был очень слаб. На его лице было очень мало румянца. Под присмотром Коджи его накрыли несколькими слоями тяжелых войлочных одеял. На лбу Ямуна выступили бисеринки пота, когда священник попытался вывести яд из его организма. На коврах у кровати Ямуна сидели Джад и Гоюк — немногим более чем темные фигуры в темной юрте.

Коджа провел последний час, тщательно излагая свою версию событий дня. Джад сидел, опустив голову к полу. Гоюк кивал, обдумывая слова священника. Коджа, теперь закончивший описывать, как он лечил раны кахана, сидел, молча, положив руки на колени, ожидая, когда заговорят остальные.

— Хорошо, когда боги на твоей стороне, даже если это боги чужаков, — бессвязно сказал Гоюк. Было очень поздно, и день выдался долгим. Усталость читалась на лице старого хана; его глаза опустились, и он ссутулился, словно какой-то измученный стервятник.

Ямун на своей кровати вздохнул и сосредоточился на большом стражнике в задней части юрты. — Сечен, все произошло так, как рассказал лама?

Охранник, ковыляя, вышел вперед, кивая. — То, что я видел, соответствует словам священника, Кахан, — ответил борец, чопорно кланяясь.

— Я помню нападение охранника и его удар, — добавил Ямун. Он приподнялся на одном локте. — Историк, ты спас мне жизнь. Поэтому, Коджа из Хазарии, я прошу тебя быть моим андой. Ямун слабо протянул руку священнику. У группы вырвался вздох.

— Великий повелитель! Я... я недостоин этого, — пробормотал Коджа, его лицо покраснело от смущения.

— Это не тебе говорить. Я сам выбираю, кто будет моим андой. Ямун протянул дрожащую руку в сторону Коджи.

— Отец! — запротестовал Джад. — Ты слаб и нуждаешься в отдыхе. Подумай об этом позже.

Ямун прорычал: — Молчи, сын мой. Коджа спас мне жизнь, и это заслужило его право.

— Да, Кахан, — испуганно ответил Джад.

Ямун посмотрел на Гоюка, чтобы узнать, есть ли у него какие-либо возражения. Старый хан только посасывал десны, держа свои советы при себе. Кахан снова перевел взгляд на ламу.

— Ну что, священник?

Коджа сделал вдох, чтобы успокоиться. — Я не могу спорить с твоими желаниями. Для меня это большая честь. Я принимаю. Он взял кахана за руку.

— Тогда мы — анда. С этого дня ты, Коджа — младший брат Ямуна. Он слабо сжал руку священника, а затем опустил ее. — С этого момента ты должен называть меня Ямун.

Коджа посмотрел на остальных. Гоюк был непроницаем, его старое, покрытое морщинами лицо едва выдавало какие-либо эмоции. Сечен выглядел суровым, как всегда, но в его глазах мелькнуло уважение. Лоб принца был озабоченно нахмурен, и он избегал взгляда священника. Коджа не был уверен, был ли он расстроен или просто сбит с толку.

— Воины сегодня хорошо сражались, — слабым голосом продолжил Ямун. — Джад, доложи о битве. Он закрыл глаза и позволил неровному дыханию вырваться из легких.

Принц встрепенулся, отбросив все мысли, которые у него были, на задний план. — Отец, твой план удался. Пехотинцы последовали за всадниками в ловушку, и мы с Гоюком смогли окружить их. Ханы взяли много пленных. Джад слегка поклонился своему отцу, который не смотрел.

— А как насчет потерь? Люди Шахина? — прошептал раненный кахан.

— Гоюк и я потеряли всего несколько человек. Пехотинцы не могли достать нас, а мы просто пускали в них стрелы, пока они не сдались. Твоим людям повезло не так сильно, и они потеряли больше, потому что участвовали в самых тяжелых боях. Тумен Шахина потерял много храбрых воинов, Великий Повелитель. Более половины его людей убиты или ранены. Юноша ждал какого-нибудь слова от своего отца.

— Не так уж плохо, — прокомментировал Ямун со вздохом. — Предоставь пленникам выбор между службой или смертью. Те, кто присоединятся к нам, назначаются под командование Шахина. Он немного прокашлялся, а затем с хрипом выдохнул остальное. — А как насчет Манасса? Губернатор?

— Он был труслив и не вышел, отец. Наши гонцы уже доставили головы его генералов. Я думал, ты захочешь, чтобы это было сделано, — ответил Джад, придвигаясь ближе к кровати. — Он посылает предложения о мире и дружбе. Манасс будет нашим.