Повелители огня

– Жандарм и душитель свободы. Полноте вам, Николай Степанович. Много ли мы потеряли? Одна группа… да, жаль – но вы же армейский офицер. Она отработала свое, эвакуировать ее было себе дороже – а так мы выиграли ход. Морские пехотинцы… в конце концов, они для этого и предназначены, для того, чтобы сражаться и умирать за Россию и Престол. Аден… вы же сами выдвинули теорию пассионарности, Николай Степанович. Пассионарии – люди, которые не могут жить спокойно. Для развития государства их должно быть достаточно, но для спокойствия государства – не слишком много. А в Адене их было много, недопустимо много, Николай Степанович. Сейчас – их намного меньше. Мы выиграли года два у будущей войны. Это немного, но при этом Его Императорское Величество изволили заверить меня, что даже года будет достаточно. А потом… потом думаю, что никакая война не будет возможной. Несколько человек, и даже несколько тысяч человек – разве это не скромная цена за предотвращенную Вторую Великую войну?

– Попросил бы вас пойти вон, Борис Викторович – сказал Гумилев.

Савинков шутливо отдал честь.

– С превеликим удовольствием, Николай Степанович. Надеюсь услышать ваши стихи в Драматическом обществе…

После того, как Савинков ушел – генерал от артиллерии Николай Степанович Гумилев, директор-распорядитель Верховной распорядительной комиссии[105] и начальник Третьего отделения Собственной, Его Императорского Величества Канцелярии какое-то время сидел, пережидая охвативший его гнев. Затем хрипло сказал.

– Телефон сюда.

Телефон принесли из дворца – специально предназначенную для этой цели «вертушку» на длиннющем проводе[106]. Гумилев набрал длинный телефонный номер.

– Дежурный, – в его ведомстве не принято было представляться.

– Пескова, – бросил Гумилев, перебирая пальцами сукно своего мундира.

Щелчок соединения.

– Песков!

– Генерал Гумилев на связи.

– Слушаю, Ваше Превосходительство.

– Подберите материалы по лицам с революционным прошлым в высшем эшелоне армии, флота, авиации. Так же нужны материалы по всем подозрительных контактах с революционными партиями. Особое внимание – троцкисты, эсеры. Возможно, у кого-то дети в этих партиях, есть или были. Всех без исключения, считая министров.

– Слушаюсь, Ваше Превосходительство.

– Я буду в Петербурге через двое суток. К этому времени материалы должны быть готовы. Возьмите людей из канцелярии, сколько нужно.

– Слушаюсь, Ваше Превосходительство.

– Все.

Гумилев положил трубку на рычаг. Задумался… конечно, Савинков это та еще глыба. Не обойти не объехать. В некоторых кругах – его вполне искренне считают спасителем России… что за бред. Спасли Россию те, кто погибал под бомбами революционеров, кто стрелял по маевкам, кто подавлял крестьянские мятежи… прежде всего армия и жандармерия. Реки крови пролиты… но Россия стояла, стоит… и будет стоять. Вовсе не по милости этого подозрительного декадента-упадника, который когда-то решил, что убивать людей – занятно.

Россия – это армия. Армия – это Россия. И никогда – не будет иначе.

Генерал-лейтенант Николай Степанович Гумилев встал и вышел из беседки. На полпути к зданию остановился, подставил ладонь – и капля теплого дождя, теплого как кровь – упала ему на ладонь. Небо плакало…

Конец