Повелители охоты

Было время, когда меня выворачивало от подобного. Когда я боялся использовать магию против кого-либо. Когда смерть била по мне так же сильно, как и по тем, кого я убивал. Но теперь меня это почти не задевало.

– Ну и ладно. Отличная работа. Очень… – он сделал паузу, словно подыскивая слово, – смертоносно. Смертельно.

Я чуть было не закатил глаза.

– Ага.

Настороженные взгляды провожали нас, пока мы возвращались в замок. До этого зрители, может, и не знали, кто я такой, но теперь точно догадались. Я слышал, как они перешептывались, глядя мне в спину.

Принц кошмаров.

Бог боли.

Сайон, Лжекороль, Предатель Охоты.

Глава 17. Баэл

Имболк (февраль). Девять месяцев после смерти короля Пэнвилля

Для бессмертного Самайн был лучшим днем, чтобы умереть.

По моей коже пробежали мурашки, как от ощущения тысячи глаз, смотрящих в спину. Это и правда было так – многие глаза следили за моей семьей, когда мы ехали по длинной дороге из замка до Лунного озера. За мной наблюдали больше, чем за остальными, но это ожидаемо.

Лес полнился отпечатками заблудших душ, тенями мертвых существ, страстным шепотом остатков эмоций, застрявших в коре деревьев. У каждого дуба и сосны, которые мы проезжали, в кольца впиталось что-то – какая-то рябь, болезнь или сучок, вызванные тысячелетней травмой.

Возможно, Самайн лучше всего подходил для бабушки Силии, чтобы вернуться к Истоку, но для меня это худший день для путешествия.

Тени всегда следили за мной, всегда нашептывали что-то. Обычно я игнорировал их, но, когда они поднимались так близко к поверхности, их голоса оглушали.

И все же я не нервничал. Я не боялся мертвых.

Меня пугали живые.

Я резко очнулся и заморгал, чувствуя, как сон рассыпается на капли. Или, точнее, рассеивается, как дым.

Я нахмурился, глядя на грубые деревянные балки потолка. Мне потребовалось совсем немного времени – доли секунды, – чтобы понять, где я нахожусь. В столице было пять гостиниц, носивших мою фамилию, и потолки всех них были мне знакомы.

Я сел, глядя на пустое место рядом. Слава Истоку.

Я ненавидел с утра обнаруживать, что мои любовницы взяли на себя смелость остаться на ночь. Частично из-за того, что я редко виделся с партнершами больше одного раза, но не в последнюю очередь и из-за снов.

Потянувшись к кожаной сумке, которую всегда держал при себе на утро, когда просыпался не в своей постели, я вытащил перо и дневник. Этот сон, скорее всего, не был пророчеством и уж точно ничего не предсказывал. Не более чем воспоминание. Но никогда нельзя быть уверенным наверняка. Это я узнал от самой бабушки Силии, которая записывала в дневники все сны на протяжении всей жизни.

Посасывая кончик пера, я пытался вспомнить точный сюжет сна. Вытащить его кусочки из памяти. Я вспомнил процессию и всю мою семью. Мы ехали к Лунному озеру, чтобы по воде отправиться к Истоку. Исток – единственный способ убить бессмертного: либо прямо войти в него, либо использовать закаленный в его огне клинок. Большинство не хотело входить в Исток, но после тысяч лет проклятой жизни я мог понять это решение.

Сон уже исчезал, смешиваясь с воспоминаниями и утекая обратно в уголки сознания.

Сдавшись и отшвырнув дневник в сторону, я застонал.

Мой пророческий талант оставлял желать лучшего. Он вряд ли даже стоил упоминания по сравнению с остальными моими способностями. Тем не менее еще никогда я так сильно не жаждал развить его, как за прошедший год.

Где бы Сайон ни прятал ту девушку, я не мог ее найти. Но в конце концов однажды я это сделаю. Если она еще жива, я должен отыскать ее.

От этого зависят наши жизни.

Глава 18. Лонни

Во тьме

В детстве мама рассказывала мне о дне, когда мы с Рози родились.

«Небо почернело, – говорила она. – Столпы дыма, пепла и магии вырвались из земли и обрушили огонь на Паслен».