Повелители Тьмы

На следующий день Ярослав присутствовал на ритуале встречи Зимнего Солнцестояния. Гости Остен-Штирума, на этот раз в масках, собрались в мрачном готическом зале в полуподвале замка. Сам герцог как церемониймейстер руководил действом. На подиуме, своего рода «алтаре», стояла статуя Бафомета из черной бронзы. Однако этот Бафомет был несколько другим, чем Бафомет в бостонском особняке. У него были такие же козлиные ноги и рога, он сидел в той же позе, но лицо его было лицом Вотана, в руках он держал копье Гунгнир, на плечах у него сидели вороны Хугин и Мунин. Играла зловещая, тягучая музыка и под эту музыку члены Европейского Приората Ордена в черных балахонах до пола распевали какие-то сакральные тексты на древнегерманском. Ярослав, как прошедший обряд инициации в Американский Приорат «Ордена Могущества» был на этой церемонии в статусе гостя-наблюдателя и молча смотрел на происходящее. Когда пение завершилось, герцог громко хлопнул в ладоши и закричал: «Принесите жертвы Вотану!» В зал вошли два служителя, держащие в руках металлический поднос с высокими стенками. Все услышали жалобное мяуканье. В подносе находилось около дюжины двухмесячных котят. Остен-Штирум произнес заклинание и в этот момент все члены Европейского Приората, выхватив из-под балахонов кинжалы, бросились к подносу и с криками «Вотан! Вотан!» стали колоть кинжалами маленькие пушистые существа. Как пояснил потом Ярославу герцог, к каждой новой церемонии приготовлялись различные новые жертвы, и на этот раз решено было выбрать котят.

Ярослав очень опасался, что после церемонии, как было уже в Бостоне, начнется оргия. Он совсем не хотел повторения тго, что случилось с ним в тот раз. Поэтому он придумал сослаться на болезнь, которая, дескать, не дает ему возможности принять участие. Но этого не понадобилось. После церемонии состоялся просто на просто пир и на следующее утро Лопатин отправился обратно в Берлин. По дороге, обдумывая разговор с герцогом, он пришел к выводу, что между Остен-Штирумом и Шварценбергом с Элфордом, между Европейским и Американским Приоратами Ордена существует борьба за власть, что у них разное отношение к проекту «Геката» и разное видение тактики в рамках одной и той же стратегической цели – безграничной власти над миром. И этим, при определенных обстоятельствах, можно было бы воспользоваться.

VII

Приближался дедлайн самого важного этапа работ по проекту «Геката». Согласно плану, этот этап должен был завершится тем, что нейросеть в принципе освоила стихию человеческого мышления, что она, наконец, «научилась думать» как человек. Далее, на втором, значительно более коротком этапе, речь шла уже о том только, чтобы совершенствовать и тестировать способности машины. Фрэнк Фитцджеральд по-прежнему находился в своей изолированной и тщательно охраняемой палате и питал функционированием своего мозга обучение нейросети. Здоровье же его, тем временем, пришло в еще больший упадок. У него пропала речь, зрение, слух и обоняние. Все члены его тела, за исключением одной правой руки потеряли способность двигаться. Но мозг его был еще в нормальном состоянии. Ему давали ручку, и он писал на листке бумаги. Насчет сохранности интеллектуальных способностей Фитцджеральда Ботрайт регулярно спрашивал Лопатина и тот, ссылаясь на рациональность записок подопечного и на тот факт, что косвенным образом через мониторинг активности нейросети можно видеть здоровую активность мозга, уверенно и искренне отвечал, что пока с этим все в порядке.

Дедлайн приближался и Ярославу необходимо было готовить развернутый пространный отчет, докладывать итоги первого этапа Элфорду и Ботрайту. Но он видел, что в корне, в самой своей сути, проект «Геката» не достиг цели. Нейросеть многократно превосходила все имеющиеся аналоги, но человеческое мышление было усвоено ею только самым поверхностным образом. Она прекрасно втянула в себя механику мышления, но не смогла стать самокатящимся колесом человеческого сознания, многомерной вселенной человеческого духа. Присутствовали некоторые рудименты самосознания, безупречное формально-логическое мышление, способность к обработке альтернативных рядов решений. Но неотъемлемых качеств человеческого сознания и мышления – воображения, интуиции, сомнения, иронии, юмора, саморефлексии, глубокого понимания контекстов разнообразных ситуаций, способности к пониманию человека таким, каков он есть в различных своих жизненных проявлениях – всего этого нейросеть была лишена. Ярослав видел, что ему удалось создать только более совершенную машину, которая переняла от мозга человека лишь несколько его свойств. По сравнению с человеком, нейросеть по прежнему оставалась сущностью неполноценной.