Повелительница снов

Ирина Дедюхова Повелительница снов

…Не услышим в ответ мы ни звука,
Не познаем исток и конец…
Здесь сокрыта немая наука
Отстучавших когда-то сердец.

Все равнины покроются солью,
И исчезнет последний народ…
Сердца трепетом, нежною болью
Отмечаем мы времени ход.

* * *

Выбрав родителей, дату и место рождения, душа устремилась к давно ждущей ее женщине. Перед ней лежало огромное колыхающееся поле слепков, которое ей надо было пройти, сохранив свою сущность. Лишенные оболочек, изломанные, истерзанные обломки стремились соединиться в нечто целое, стараясь прилипнуть к любой женщине, ждавшей ребенка. Они жадно поглощали энергию приблизившихся к ним душ, шлейфом цепляясь к любой из них. Каждое движение этой массы было наполнено одни страстным воплем: "Жить, жить, опять жить! Воплотиться! Стать целым!". Что же сделали люди со своей душой, что бесформенным беспамятным комом висела теперь между временами и пространствами?

Распаляя свое свечение, душа прожгла себе путь в этом поле, и тихо стала опускаться к почуявшему ее, враз забившемуся сердечку. Рядом с ней таяли хлопья выгоревших обломков душ. Душа засыпала, колокольный звон прежних жизней и воплощений затихал, начинался большой сон Детства. Который раз она становилась чистым листом, на котором Жизнь выводила свои сложные письмена…

О ТОМ, ОТКУДА БЕРУТСЯ ДЕТИ

В погожий, по-летнему теплый день в конце апреля 59 года на пыльном базаре заштатного городка в Предуралье стояла молодая супружеская пара. Базар был беден и пуст. На солнышке среди шелухи от семечек грелись приблудные собаки. Только на одном из прилавков деревенская старуха торговала темно-болотного цвета, похожими на жаб, солеными огурцами. Спрос на них явно превышал предложение, и у прилавка выстроилась небольшая очередь. Продавщица, наслаждаясь важностью момента, не торопясь, доставала огурцы и пыталась мило беседовать с каждым покупателем.

— Толя, я прямо сейчас, прямо здесь умру, если не съем соленый огурец! Пойди и отбери у этой бабки!

— Ленчик, потерпи, я сейчас в очередь встану!

Его светловолосая, симпатичная жена, ничего не ответив, подошла к оторопевшей старухе и молча отобрала у нее скользкий огурец. Пока муж совал разоравшейся бабке рубль, жена с наслаждением цинично схрумкала овощ прямо у прилавка.

— Лена, ну, зачем ты так? Меня чуть в очереди не побили!

— Ой, Толяна, мне что-то так плохо, так плохо! Ох, когда это уже кончится? Сам-то не беременный, вот был бы беременным, узнал бы…

Супруги отошли к зеленому забору, и молодая женщина, захлебываясь, согнулась пополам в приступах рвоты. Вышел и бабкин рублевый огурец и обеденная картошка с луком и почему-то халвой.

— Толя, у меня осталась халва в пакетике, я-то есть не могу, а ты прямо сейчас же съешь!

— Лена, да и я уже не могу есть эту халву, и на улице неудобно как-то…

— А мне блевать на базаре у забора удобно? Ешь, мне надо тебя занюхать!

Будущий счастливый отец молча давился халвой, пока жена с наслаждением его нюхала. Они нюхали халву уже где-то с месяц. И это было настоящим, большим человеческим счастьем.

* * *

Если забраться на самую вершину сопки, то весь мир будет лежать у твоих ног. Люди — мелкие смешные букашки, такие далекие отсюда! Рядом тайга, и вершины векового кедровника достают тебе до плеч. Луга весной покрыты яркими соцветиями жарков, можно часами смотреть и смотреть на колыхание махровых шапочек. Кто же смог придумать, вообразить такую красоту? Вот сейчас ветер ударит в лицо, и она побежит, раскинув руки, по пригорку вниз. Быстрее, еще быстрее! Ноги сами ускоряют бег, а навстречу несутся лагерная котельная, заброшенная баня, соседские огороды…

Как только Лена стала себя помнить, она всегда хотела иметь двух детей. Ее родители имели слишком много детей для такой жизни — семь, а она была лишь третьей и ей доставалось от младшеньких на полную катушку. Нет, она бы хотела родить только девочку и мальчика. Девочка должна была у нее родиться старшей. Она помогала бы ей водиться с мальчиком, как Лена помогала маме водиться с младшими братишками.