Повелительница снов

- Я все думаю, что ты за человечек, Варюш? Рисунки у тебя какие-то странные, но очень интересные. Люди по небу летят, не парят, как у Филонова, а летят с какой-то целью. Потом, детали некоторые схвачены очень четко, резко, хотя совершенно детская, неумелая рука. Вот коня ты вылепила замечательно! Я просил тебя нарисовать - ты не смогла, а вылепила так, будто именно рука твоя его знает на ощупь.

- Да, а сам моего коня совету дружины отдал! Они на него идиота в буденовке посадили и Дворцу пионеров подарили!

- Варя, но нельзя же было не отдать! Ты же и так не на очень, скажем, хорошем счету. А сейчас твоя фамилия куда-то там, в дружине этой вашей занесена, благодарность тебе дали. Я, Варенок, хотел, чтобы к тебе иначе относились, чтобы увидели какой ты чудный ребенок, а ты разобиделась.

- Ой, да, знаешь куда мне их благодарность... Они все равно меня ненавидят. Классная придирается все время. Сейчас только с лозунгами этими в покое оставила. А я с флагом отряда хотела идти, меня даже ребята выбрали, так она сказала, что я - недостойная. Сама-то!

Виктор громко захохотал и лукаво посмотрел на Варю: " Варь, а ведь она права! Ты бы очень странно смотрелась впереди вашего пионэрского отряда с флагом в руках. Ты очень похожа на второгодницу".

- Я хорошо учусь, просто мне все время ставят одни четверки!

- Ты меня не понимаешь, ты выглядишь несколько старше других, взрослее.

- Потому что я умная?

- Нет, потому что ты уже почти сложилась вся, расцвела.

- А... Бабушка говорит, что это наша южная кровь, она, например, армянка.

- Ну, и зачем красивой девушке ходить с флагами? Ты держись от всех них подальше. А коня твоего мне самому жалко. Вот я лицо твое никак поймать не могу, и глаза твои мне не даются. Они вообще-то какие у тебя? То зеленые, то карие...

- Что?

- Пытаюсь тебя рисовать по памяти, не получается. Лицо очень изменчивое. Варь, тут учительницы про тебя говорили, что ты какие-то стихи смешные пишешь. Может прочтешь?

Варя неловко засмеялась, а потом прочла:

Какое совершенство человек!

Продуман он до родинки на коже,

До блеска глаз, до очертанья век,

До любопытства, что нас вечно гложет!

Отчаивайся, радуйся, ликуй!

Равняйся и с героем, и с Богами!

Железо горячо - его и куй,

И двери смело открывай ногами.

Дерзай, твори, докапывайся, верь!

Люби и не люби, воюй с врагами!

И вот сама нам отворится дверь,

Чтоб стать для нас последними вратами...

- Варь, ты это сама написала?- потрясенно спросил Виктор.

- Ага, я недавно на сборе отряда читала. Думала, что всем понравится, а классная сказала, что если я еще раз двери ногой открою, то закрою головой. И что у меня рифмы на неприличные слова похожи. А одна дура у нас о Ленине читала, так ее на городской конкурс отправили.

- Варенька, ты на них зла не держи! Ты свое думай, делай, пиши. Как же трудно тебе будет, девочка! Что мне делать с тобой? Вали-ка ты домой! Поздно уже.

Виктор всегда приносил ей что-нибудь вкусное: конфеты, яблоки и продававшиеся у них в городе большие венгерские персики в красивых бумажках. Он стал подолгу на нее глядеть каким-то странным неподвижным взглядом. Варя, полагая, что это ему нужно для того, что бы уловить ее лицо. С серьезной миной она поворачивалась перед ним и застывала в выгодной, как она думала, для ее внешности позе, изо всех сил помогая его творчеству. Виктор при этом смеялся, закрыв лицо ладонями. А как-то они долго потешались над малограмотными текстами лозунгов директрисы, и Виктор глянул на нее так, как иногда смотрел физрук, которого Варя очень боялась. Ей стало не по себе.

- Варь, я вот хочу спросить тебя как художник художника, ты целоваться умеешь?

- Не знаю... Как в кино, что ли? Меня же на такие фильмы еще не пускают, а дома у нас телик не работает.

- Иди сюда, - шепотом позвал ее Виктор.

Варя с интересом подошла к нему и хотела сесть на соседний стул, но Виктор притянул ее за руку к себе и посадил к себе на колени. Он мягко обнял ее и стал одними губами прикасаться к ее волосам, шее, щекам. У Вари лихорадочно забилось сердце и перехватило дыхание в горле.

- Ты знаешь, что очень красивая? Тебе это уже говорили, маленькая моя?

- Не-а, все говорят, что я наоборот страшная!

Виктор немного отстранился от нее и, облокотившись рукой на стол, опять рассмеялся.

- Варь, ты, конечно, очень бываешь страшная, особенно когда дерешься в туалете солдатским ремнем! Ну, сколько можно быть таким ребенком-то? Ведь у тебя уже грудь такая, что все встает!

- Чего встает?

- Ничего! Ты сиди тихо, ротик приоткрой и смотри прямо мне в глаза...

Варька в точности исполнила его наставления, поэтому ей было совершенно непонятно, почему он вдруг, в приступе смеха, сполз со стула, выронив ее, и покатился по полу.