Повелительница волн

– Я сделаю то же самое, – решительно сказала Серафина.

– Нет, дитя. Я рассказываю тебе все это, чтобы убедить не закрывать свое сердце.

– Но вы же только что сказали…

– Точнее, я еще не успела сказать. Да, если ты не будешь впускать никого в свое сердце, ты спрячешься от боли, но также и от любви. Когда мне было шестнадцать, я хотела стать вошебницей. Только музыка и магия имели для меня значение. Однако ты станешь правительницей, а величайшая сила правительницы исходит от сердца, от любви, которую она испытывает к подданным и которую подданные испытывают к ней.

Серафина задумалась над словами Талассы. Ей давно хотелось рассказать кому-то о своих чувствах к Махди. Она испытывала страстное желание открыться, но слишком боялась. Теперь же она импульсивно дотронулась кончиками пальцев до груди и вытянула воспоминания. И ахнула от боли, ведь она была намного моложе Талассы, и ее воспоминания были острее, извлекать их оказалось очень больно.

– Я тронута твоим доверием, дитя, – сказала Таласса. – Ты уверена, что хочешь показать мне это?

Серафина кивнула, и Таласса стала смотреть, как кровяные нити кружатся в воде, обретают форму и цвет, делая воспоминание видимым. Серафина тоже смотрела. Это случилось два года назад, но ей казалось, будто все это произошло вчера. Это случилось до того, как начались набеги и исчезновения. До того, как отношения с Ондалиной стали натянутыми. До того, как под водой стало так опасно.

Это случилось на развалинах древнего дворца Мерроу.

6

Серафина пряталась.

Пряталась от матери, министров, придворных и Махди.

Принцесса улизнула из дворца. Конечно, все очень беспокоились, но ей нужно было хоть несколько минут в день побыть одной, побыть свободной от глаз и ушей королевского двора. А сегодня она нуждалась в уединении особенно сильно. Сегодня было принято решение о браке, об этом только что торжественно объявили. Незадолго до этого Серафина встретилась со своим будущим мужем, и он ей совершенно не понравился.

Махди прибыл в Миромару неделю назад; в соответствии с обычаем его сопровождали родители – император и императрица; кузены – Нила и Язид; а также пышная свита. Принцу было шестнадцать, серьезный, умный и застенчивый малый. Он не ездил верхом, не фехтовал и всем остальным предпочитал компанию Язида и Дезидерио, своего одногодка, брата Серафины. Они с принцессой – которой только-только исполнилось четырнадцать – едва ли обменялись парой слов. Он был изысканно вежлив с ней (как и со всеми остальными) – и только.

– Он просто увалень. Я скорее выйду замуж за Паломона, – пожаловалась она Тавии, имея в виду гиппокампа своей матери, обладающего весьма скверным нравом.

Их первый настоящий разговор состоялся благодаря чистой случайности.

Серафина сидела в одном из садов Южного двора и слушала каури, а Махди со своим наставником послом Акмалем проплывал мимо. Они ее не видели. Она пряталась на коралловом рифе над ними, за огромным морским веером[7], как вдруг услышала голос посла:

– Что вы думаете о принцессе, Ваше Высочество? Не правда ли, она очень мила?

Серафина знала, что не должна подслушивать, но не смогла удержаться. Охваченная любопытством, она выглянула из-за морского веера.

– Какая разница, что я думаю? – отозвался принц. – Ее выбрали мои родители, а не я. У меня нет выбора.

В ту же секунду морской веер – старый и хрупкий – подломился под весом Серафины и тяжело упал с кораллового рифа на морское дно, подняв тучи ила. Когда ил наконец осел, Серафина выглянула из-за рифа и увидела, что Махди смотрит прямо на нее.

– Ой. Как неловко, – проговорила принцесса.

– Вы все слышали, – сказал принц.

– Я не специально, – попыталась оправдаться Серафина. – Я сидела здесь, слушала каури, а потом вы проплыли мимо и… что ж, я не удержалась. Послушайте, мне очень жаль. Я поплыву.

– Пожалуйста, подождите, – сказал Махди.

Потом повернулся к послу и приказал:

– Оставьте нас.

– Ваше Высочество, разумно ли это? Пойдут слухи.

– Оставьте нас, – повторил Махди сквозь зубы.

Посол поклонился и повиновался. Как только он уплыл, Махди взлетел на вершину рифа и помог Серафине перебраться через острые края рухнувшего морского веера. Потом они уселись рядышком на близлежащей скале.

– Это я должен извиняться, – произнес принц. – Мне не следовало говорить такие вещи.

– Можете не извиняться, я вас прекрасно понимаю.

Он повернулся и посмотрел на нее.

– Но я думал…

Серафина рассмеялась.

– Что? Вы думали, раз я девушка, меня все устраивает? Обручиться в шестнадцать лет и выйти замуж в двадцать, да еще за того, кого выбрали без моего участия? Широта ваших взглядов поражает, Ваше Высочество. На дворе сорок первый век, знаете ли, а не десятый. И, если уж совсем начистоту, я бы лучше защитила докторскую диссертацию по истории древней Атлантиды, чем вышла за вас замуж.

После этого она часто ловила на себе взгляд Махди. У него были красивые глаза – темные, выразительные, обрамленные длинными черными ресницами. Когда бы она ни взглянула на принца – во время обеда или пышной процессии, – всегда оказывалось, что он смотрит на нее. Махди сразу же отводил взгляд.