Повелительное наклонение истории

Величие человека определяется не его личными качествами, а делом, в котором он участвует. Если это великое историческое дело, — неважно, на какой он стороне и в какой роли, дело сделает его великим. Участвовать в великом деле просто, это может каждый — надо просто отдаваться этому делу, а не ждать когда тебя позовут, заплатят… Не задавать вопрос: «А что я с этого буду иметь?» и «Зачем мне это?». Великое — всегда жертва собой, своей жизнью, своим временем, своими силами, жертва без всякой надежды на «прибыль» и вознаграждение. Великое потому и великое, что возврат от инвестиций приходит очень нескоро, а в далеком будущем и не самому инвестору.

А будущее очень интересно: то, что говорилось про три акта исторической драмы, верно и в отношении Гомера. Был некий тезис — победа троянцев, было отрицание — Гомер, выросшая из него греческая и западная цивилизация, и должно неминуемо наступить отрицание отрицания, то есть конец Запада, конец «эпохи забвения Бытия», как называл ее Хайдеггер. Неминуемо должна восторжествовать историческая истина: Первая мировая война трехтысячелетней давности завершилась не победой Европы и Запада. Более 3000 лет Запад правит миром как самозванец и узурпатор. Мировой трон занимает «ненастоящий царь»! Кто восстановит справедливость? Есть ли еще кто-то, в ком течет троянская кровь, кровь истинных победителей? Кто наследник забытых героев?

Может не случайно, что со времен Аскольда, Олега Вещего и Святослава нас тянуло в сторону Царьграда? Может, недаром мы чуть не взяли Стамбул в XIX веке и так же должны были получить контроль над проливами по итогам Первой мировой войны меньше 100 лет назад? Может, не зря троянские сокровища хранятся у нас музеях? Болеслав Прус устами одного из героев — египетского фараона, рассказывает легенду, что троянцы ушли со своей родины… Может, троянцы ушли не в Италию, как сочинили себе римляне, а на Север, в Гиперборею — страну, более подходящую победителям, чем южные широты Греции и Италии, более подходящие врунам-поэтам? Может, они стали предками славян, которые тысячелетия побеждают во всех мировых войнах, осваивают самые страшные северные территории, летят в космос, но не умеют воспеть эти победы, как не умели воспеть свою победу современники Гектора и Приама? Как иначе объяснить давление над нами этого «троянского рока»: мы всегда побеждаем в горячих войнах, и все время проигрываем холодные?

Приключения воображения

Глядя на удачливую судьбу Солженицына, кто-то может сказать: не только «возвышающий обман» дороже, чем «тьмы низких истин», но и «унижающий обман» дороже «тьмы высоких истин»… Получается, вообще любой обман вьтттте любой истины?

Здесь мы имеем дело с очень интересным вопросом, который не место разбирать на страницах этой книги. Вопрос: «что есть истина и в каком отношении она находится с не-истиной?» один из фундаментальных вопросов философии. Величие того или иного философа в истории определяется тем, ставил ли он этот вопрос и давал ли новую интерпретацию ответа на него. Философов, которые вопрос ставили и давали новые ответы, наберется не больше десятка.

В древнегреческом языке истина называлась словом «алетейя». Здесь явственно звучит корень «летэ», означающий «скрывать», «забывать». Недаром река забвения в царстве мертвых звалась Лета. Отрицательно-привативная частица «а» позволяет перевести «алетейю» как «несокрытость». При этом корень, сокрытость оказывается как бы первичным, более изначальным, чем производная с помощью привативной и отрицательной приставки «несокрытость».

Выход из изначальной сокрытости в несокрытость есть про-из-ведение, по-гречески, — поэзис. Виды поэзиса разнообразны. Есть самостоятельный выход из сокрытого, рост, проявление, произрастание, по-гречески — «фюзис». Слово это было потом переведено на латинский как «натура», а затем калькировано на русский как «природа». Есть противоположный фюзису способ выведения из сокрытости — это искусство, по-гречески — технэ, техника. Здесь несокрытое добывает в борьбе с сокрытым сам человек.

Познание оказывается одним из видов технэ — искусства. Наверняка не единственным. В частности, греки верили в способность неких прорицателей проникать в сокрытое и являть его, при этом вряд ли то была заслуга самих прорицателей, скорее уж, сокрытое само являло себя через их посредство. Уже тут мы сталкиваемся с загадкой. Природа и искусство — это виды поэзии, то есть фюзис и технэ — виды поэзиса. Какже получилось, что позже поэзия стала всего лишь один из видов искусства (технэ) наряду с познанием, а потом и сама техника стала лишь приложением к познанию, его практикой?

Дело в том, что произошла революция в понимании истины. Несокрытость стали мыслить изначаль-нее, чем сокрытость. Дескать, сначала есть истина, как солнце, и только потом она может падать до лжи, обмана, заблуждения, забвения… И у человека есть прямой доступ к этой истине с помощью познания.