Повенчанная тьмой

Меня накрыла паника. Давно позабытое чувство, когда осознаешь, что не владеешь ситуацией, а ситуация владеет тобой. Или, скорее, непонятные сумасшедшие личности. То же самое испытывала несколько месяцев назад, когда, отдыхая с родителями в Словакии, одной страшной ночью очнулась в какой-то богом забытой дыре посреди пожара и не могла даже пошевелиться. Тогда я была во власти Камила и лишь чудом не погибла. Как спаслась — не помню. Та ночь сохранилась в памяти урывками.

Я ведь доверяла Саше безоговорочно. И Камилу тоже.

Господи-и-и.

— Останови. Немедленно!

— Или что? — развеселился садист. — Выпрыгнешь из машины? — намеренно утопил педаль газа. Редкие домики за окном, подернутые туманом, да голые стволы деревьев слились в сплошную серую массу.

— Куда ты меня везешь? — Я уже была близка к тому, чтобы начать истерить, но остатки здравого смысла, стремительно поглощаемого страхом, настойчиво советовали не злить психа. — Ты что... меня похищаешь?

— Можно и так сказать, — беззаботно пожал плечами псевдопреподаватель. — Прилетим, и тебе все объяснят.

— Ку. куда прилетим? — заплетающимся языком пролепетала я.

Но он меня, кажется, даже не слушал.

— Тебе вернут воспоминания. Могу себе представить, какая у тебя в голове каша.

Наверное, в тот момент у меня в мозгу что-то перемкнуло. Не отдавая себе отчета в том, что творю, попыталась распахнуть дверцу, чтобы сигануть из мчащейся на предельной скорости машины. К счастью или нет, попытка суицида была пресечена на корню.

Беркутов успел заблокировать чертову дверь. Перестав скалиться в злорадной ухмылке, мрачно пригрозил:

— Не угомонишься, организую тебе кому до самого Будапешта. Если против, веди себя благоразумно. И не вздумай кричать! — безжалостно лишил меня единственной возможности отвести душу. — Сделать из тебя немую — тоже раз плюнуть.

Почему-то я сразу поверила, что чокнутый похититель на такое способен. По крайней мере, проверять, так ли это на самом деле, не стала.

Некоторое время ехали молча. Я тщетно пыталась переварить горькую правду, что человек, которому доверилась, оказался беспринципным негодяем.

— За меня будут просить выкуп? — наконец нарушила тишину, больно бившую по натянутым, словно тугие струны, нервам.

Саша рассмеялся, будто я сморозила глупость.

— Эрика, всему свое время. Наберись терпения, я не уполномочен давать тебе объяснения.

Не уполномочен он. А похищать, значит, уполномочен.

Урод!

— Выходит, все твои признания — пустой треп, и наши отношения были фарсом?

Сердце... нет, не сжималось от боли и разочарования. Скорее, в нем полыхал гнев, который никак не удавалось выплеснуть наружу. А если начну выплескивать, есть риск, что меня быстренько нейтрализуют, как было обещано.

— Ты миленькая, — снизошел до комплимента Беркутов. — Но, вообще, не в моем вкусе. Не люблю наивных овечек.

— А я-то думала, ты вел себя так по-джентельменски, потому что был мной очарован и не хотел форсировать события.

Действительно наивная овечка. Мы ведь всего-то несколько раз поцеловались. Уже давно должна была догадаться, что Беркутов ни разу не влюбленный парень.

А самый настоящий подлец!

— Я бы с тобой переспал, уже давно, — разоткровенничался знакомый незнакомец.

— Если бы не твой психованный дружок. Короткая интрижка не стоит того, чтобы лишиться дара. Или того хуже — гнить потом в какой-нибудь канаве.

— Интрижка? — Кажется, сейчас зарычу. — Так, стоп! — спохватилась запоздало.

— Какой такой дружок?

— Эчед, — поморщился мерзавец, словно ему только что без анестезии вырвали все зубы сразу. — Этот ненормальный. Выцыганил у своего приятеля Ведающего силу и мотался сюда чуть ли не каждый день, надзирать и контролировать. Контролировать и надзирать. Ты что, ни разу не почувствовала, что за тобой наблюдают?

По телу пробежала дрожь. Не сосчитать, сколько раз испуганно вскакивала ночью от навязчивого ощущения чьего-то пристального взгляда, а потом долго не могла уснуть. Сидела, сжавшись в комок, с включенным торшером и как полоумная таращилась на кривые тени, отбрасываемые мебелью, опасаясь, что вот сейчас из темного угла выскочит какая-нибудь мерзость.

В детстве не боялась темноты, а, повзрослев, превратилась, к своему стыду, в самую настоящую трусиху.

— Бред какой-то...

— Это ты сейчас так думаешь, — ухмыльнулся похититель.

— Ты же понимаешь, родители будут меня искать. Если я им вечером не отзвонюсь.

— А мне плевать, что будет, если ты кому-то там не отзвонишься! — резко парировал Беркутов. — Я свою работу выполнил, и дальше уже не моя забота.

Несмотря на то, что в машине было тепло, я поежилась. Обхватив плечи руками, отвернулась от негодяя и замерла, до боли закусив губу.

Кажется, я влипла по-настоящему. 

Венгрия

— Что за. — Водитель со всей силы ударил по тормозам. На какой-то миг ему почудилось, что на дороге мелькнула чья-то фигура.