Читаем Повенчанные небесами, или Моя маленькая тайна полностью

Повенчанные небесами, или Моя маленькая тайна

Новицкий оказался прав: Дарья заперлась и открывать не захотела. Ребячество какое-то! Дверь в комнату Юлианы тоже оказалась закрытой. И мне ничего не оставалось, как сначала решать рабочие вопросы. Однако к двенадцати, как пророчил Новицкий, вернуться у меня не получилось. Проблемы оказались серьезнее, и пришлось просидеть с Захаренко почти до утра, чтобы не сдвигать сроки начала работ.

Только вернувшись, вместо того, чтобы сразу идти к Дарье, я захотел сначала увидеть Юлиану. Желание было настолько нестерпимым, что никакие доводы рассудка не помогали. Просто увидеть. Сейчас я явно не в том положении, чтобы что-то пытаться объяснить, а о своих чувствах к ней даже заикаться не стоит.

На этот раз мне повезло больше — дверь оказалась открытой. Только результат этой встречи мне совершенно не понравился. Я прекрасно понимал состояние Юлианы, и не мог осуждать ее за принятое решение. Но и допустить этого тоже не мог. И пока она не исполнила задуманное, мне нужно срочно разрешить вопрос со свадьбой, а уже потом убеждать Юлиану отказаться от аборта.

Разговор с Дарьей оказался долгим. Очень долгим. Даша ни в какую не хотела ни слышать, ни слушать, уговаривала не отказываться от нее и не отменять нашу свадьбу. Была согласна на любые условия, и в какой-то момент мне показалось, что я зашел в тупик.

— Даша, ты ведь прекрасно знала, что никаких чувств к тебе у меня не было.

— Знала, — повторяет за мной эхом. — Но я надеялась, что они появятся… Мы будем вместе, и ты привыкнешь ко мне…

— Даша, нельзя жить с человеком, к которому «только привыкнешь». Такие отношения обречены на гибель. Ты хорошая девушка, и обязательно встретишь человека, который будет любить тебя, как ты этого заслуживаешь.

— А ты?

— Я не люблю тебя, Даша. И уже не смогу полюбить.

— Почему?

— Потому что я встретил другую девушку и полюбил ее.

— А она… Она тебя любит?

Ответа на этот вопрос у меня не было. А после вчерашнего «знакомства» я даже не уверен, что Юлиана сможет меня простить.

— Я не знаю, — отвечаю честно.

— Тогда почему она, Богдан, а не я? Почему ты не можешь быть со мной? Вдруг она тебя так и не полюбит?

Такое, к сожалению, тоже не исключено, но я не хочу даже допускать такой мысли.

— Значит, не судьба…

— И ты все равно готов уйти?

— Да.

— А если бы я была беременна, ты бы тоже ушел? — спрашивает с надрывом.

— Даша, жить с человеком, которого не любишь, даже ради ребенка тоже неправильно.

— Значит, ты не изменишь своего решения?

— К сожалению, нет.

Между нами повисает напряженная пауза, и я собираюсь уже уйти, так и не дождавшись ее ответа, как Дарья произносит:

— Наверное, ты прав, Богдан… И у нас ничего не получилось бы… Хорошо. Так будет даже лучше…

— Даша… — Не могу выразить словами, какое облегчение я испытываю.

— Не говори больше ничего. Я… Мне нужно побыть одной. Пожалуйста. И еще… Не нужно пока ничего сообщать папе. Точнее, родителям.

— Почему?

— Я сама им скажу… Скажу, что передумала. Хорошо? — Поднимает на меня свой взгляд.

Мне не очень нравится ее просьба, но я соглашаюсь.

— Хорошо. Спасибо.

Нужно уйти, но Даша задает еще один вопрос:

— Ты сейчас пойдешь к ней? — Даша пытается держать себя в руках, но дрогнувший голос выдает ее.

Мне безумно жаль, что она выбрала меня. Она, действительно, достойна лучшего.

— Да, — отвечаю, и Даша отводит взгляд в сторону.

Оставляю ее, как она просила, и выхожу из комнаты.

Только чувство облегчения испытываю недолго. Дверь в комнату Юлианы открыта настежь, и никаких признаков, что она еще здесь, я не вижу. Комната абсолютно пуста, и в ней нет вещей Юлианы.

От Игоря Алексеевича я узнаю, что его старшая дочь уехала в аэропорт, поменяла билет и уже прошла онлайн-регистрацию. Посадка через полтора часа. Этого вполне достаточно, чтобы успеть. Только я встаю в пробку. Чертыхаюсь про себя. При любом раскладе, я не успеваю. Немного, но не успеваю. Набираю номер Бессонова. Пашка сбрасывает. Звоню снова.

— Бес, здарова. На работе?

— Ну как бы да. Богдан, я занят…

— Стой! — кричу в трубку. — Бес, вопрос жизни и смерти! Выручай!

— Что случилось?

— Бес, задержи рейс SU-2921.

— Богдан, ты охренел?!

— Бес, минут на тридцать, не больше. Очень прошу. Ты же ведь можешь…

Бессонов молчит.

— Зачем тебе? — спрашивает.

— Бес, в двух словах не объяснишь. Но это, правда, очень важно. Пожалуйста. Расскажу позже.

Загорается зеленый, и я выжимаю педаль, чтобы хоть как-то сократить расстояние, разделяющее меня от Юлианы.

— Черт с тобой! — соглашается Бес. — У тебя двадцать минут. Не успеешь…