Поверь и пойми

— На твоем месте я беспокоился бы не за сестру, — посоветовал Марк, открывая дверцу машины и помогая Шэрон усесться. — Она свое получит. Я задумался бы о своем собственном будущем, потому что, когда мы найдем Бобби и все будет позади, я не спущу с него глаз ни на минуту!

7

Коттедж находился в доброй миле от ближайшего жилища.

— Прелестное, тихое местечко, да и домик уютный, — так охарактеризовал его зять владельца, которого они с трудом отыскали в поселке…

Примостившись на середине крутого склона холма, побеленный каменный домик смотрел одними окнами на запущенный садик, а другими — на узкую тропинку, спускавшуюся к сказочного вида долине. Изумрудные поля, рассеченные живыми изгородями и низкими заграждениями из известняка, старинные коттеджи и мост, перекинутый через поток, серебристой лентой сверкавший в лучах солнца.

Но Шэрон сейчас было не до этих красот, она вообще с трудом воспринимала реальность. Когда Марк, остановивший взятую напрокат машину в стороне от дороги, чтобы не возбудить подозрений у обитателей белого домика, помог ей выйти из машины, сердце Шэрон билось как сумасшедшее.

Однако, когда он подал ей руку, помогая вылезти наружу, почему-то этот жест даже в такой напряженный момент взволновал ее. Затаив дыхание, Шэрон вслед за Марком начала взбираться на холм. Они старались держаться под прикрытием деревьев и кустов, растущих вдоль тропинки, потому что не были уверены, что в доме живет именно Саманта. Женщину, снявшую коттедж, звали не Самантой Крейг. Тесть, сказал их собеседник, рыбачит где-то на озерах, а он сам не знает всех деталей. Был ли у нее ребенок? Он так не думает. Нет, он почти уверен в том, что женщина живет одна.

— А что, если это не Саманта? — Глаза Шэрон были похожи на огромные зеленые колодцы.

— Давай не будем гадать, — флегматично ответил Марк, хотя был в не меньшем напряжении, чем жена.

Да, конечно, не будем, подумала она, потому что существовал еще один, самый худший, вариант — это была Саманта, но одна. Почему бы ее младшей сестре, доведенной до отчаяния очередными семейными неприятностями, не захотеть просто побыть одной в забытом Богом уголке? Этот домик был идеальным убежищем, и, отрезанная от всего мира, она могла ничего не знать о похищении своего племянника. Но тогда это означало катастрофу — Бобби украден совершенно незнакомым человеком, со всеми вытекающими отсюда последствиями…

— Хочешь, чтобы я пошел один?

Марк, разумеется, догадывался о ее страхах, более того, наверняка разделял их. Не доверяя своему языку, Шэрон отрицательно покачала головой.

Теперь домик был виден как на ладони. С одной стороны к нему примыкала небольшая пристройка, очевидно переделанная под гараж. Однако никаких следов автомобиля они не обнаружили.

Идя по тропинке к крыльцу, Шэрон чувствовала на своей талии руку Марка. Сбоку от дома она заметила натянутую веревку, на которой сушилось белье — полотенца, простыня, незнакомая ей юбка. Ничто не указывало на присутствие в доме сестры или Бобби.

По-прежнему держа руку на талии Шэрон, Марк негромко постучал в дверь. Ответа не последовало. Он постучал вновь, на этот раз сильнее, и, склонив голову, прислушался к звукам внутри дома. Шэрон стояла рядом, затаив дыхание.

Отойдя назад, Марк посмотрел на расположенные над их головами маленькие окна, потом вновь подошел, собираясь постучать в третий раз, но в этот момент дверь слегка приоткрылась. В щели появилась худенькая женская фигура.

Саманта! Шэрон узнала сестру сразу же, не успел еще Марк произнести ее имя.

Поняв, кто стоит перед ней, Саманта попыталась захлопнуть дверь, но Уэйд одним быстрым движением вставил ногу в щель.

— Нет, вы не имеете права входить сюда! — закричала она, а когда Марк именно это и сделал, попыталась схватить его, но он без труда стряхнул с себя маленькую женщину.

— Почему нет, Саманта? Разве тебе есть что прятать?

Сестра выглядела усталой и бледной, огромные карие глаза смотрели затравленно, но все это Шэрон вспомнила лишь потом. А сейчас, проскользнув внутрь вслед за Марком, она думала лишь о сыне.

— Нет, туда нельзя! — запротестовала Саманта, потому что Марк Уэйд собирался войти в маленькую гостиную.

Но Шэрон опередила его, услышав подозрительный шум. Какой-то, показавшийся ей бесконечным, момент она стояла, прикованная к месту при виде весело смеющегося маленького мальчика, сидящего на ковре и играющего с разноцветными кубиками.

— Бобби!

Позднее она так и не могла ясно вспомнить, как подбежала к сыну, схватила его на руки, испытывая чувства, которые способна понять только мать, и прижала к себе с такой силой, будто собиралась никогда больше не отпускать.

Бобби удивленно пискнул, когда Шэрон подняла его с пола, и запротестовал, недовольный чрезмерной пылкостью ее объятий, но все это уже не имело никакого значения. Важно было только то, что малыш жив, здоров и рад видеть ее. Что наконец-то она услышала слово, которое боялась не услышать больше никогда: «Мама!»

Прижавшись щекой к виску сына, Шэрон плакала навзрыд, когда минуту спустя в комнату ворвался Марк.