Поверь в себя

Алан не стал спорить, просто молча пошел за ней. Его присутствие раздражало Элис. Но не могла же она запретить кому бы то ни было идти туда, куда он хочет, пока он не нарушает закон.

Проклятье, она надеялась, что он к завтрашнему вечеру уедет из округа.

За всю свою жизнь она не встречала человека, который раздражал бы ее так сильно.

Она резко повернулась к нему, выпятив челюсть и уперев руки в бедра.

— Да что с вами, Железное Сердце? Это мое дело, и я сама справлюсь с ним.

Он чуть склонил голову набок и задумчиво произнес:

— Мой дед был шаманом, и ребенком я не очень-то прислушивался к его словам. Но кое-что я все же запомнил. Он говорил, что человек отвечает только перед самим собой, но всегда отвечает. И я не хочу отвечать перед собой, если вы зайдете туда одна и с вами что-нибудь случится.

Эта забегаловка была обычно спокойнее, чем та, которую они только что посетили, и Элис не ожидала серьезных проблем с его посетителями. С барменом они ходили вместе в школу, и он встретил ее улыбкой.

— Джефри здесь нет, — поспешно доложил он. — Ты же знаешь, Элис, я тут же отослал бы его домой.

— Знаю, Темпл, но ты же не всегда здесь. Все равно спасибо.

Ночь стала прохладнее, и Элис вздрогнула, выйдя на улицу.

— Что теперь? — спросил Алан.

— Я довезу вас до города.

— Я имею в виду, что теперь с Джефри?

— Немногое, что я могу сделать, так это сдать его в участок, когда найду. — От этой мысли ее даже затошнило. — Он согласился на условия досрочного освобождения, а я согласилась проследить за тем, чтобы он их выполнял.

Два часа спустя Элис уже сидела дома за кухонным столом. К ее возвращению дед сохранил ужин теплым. Она переоделась в старые мягкие джинсы и бумажный свитер, распустила свои длинные черные волосы и с удовольствием наслаждалась молочным шоколадом.

Ранчо Олвин, известное как «Долина», занимало две тысячи акров в западной части округа Конард и упиралось в горы. Летним вечером Элис могла оседлать лошадь, поскакать в сосновые леса и наслаждаться видом горных ручьев, стекающих по скалистым склонам. Это были самые живописные земли в округе и самые трудные для ведения хозяйства. После смерти отца на ранчо мало что росло кроме полыни и травы. Чтобы сохранить ранчо, Элис поступила на работу в управление шерифа.

Открылась дверь, и она, взглянув через плечо, увидела деда.

— Джефри не пришел? — спросила она. Дед покачал головой.

— Как там Колумбина?

— Ожеребится еще до рассвета, — старик медленно обошел стол и сел напротив нее. В свои семьдесят Джо Форест держался еще прямо и гордо, но артрит сковывал его движения. Его лицо было испещрено морщинами, но волосы оставались черными как смоль.

Элис унаследовала его волосы и отчасти его высокие скулы, в остальном же она походила на своего отца: обычное кареглазое лицо.

— Приготовить тебе кофе, дед?

— Отдыхай, детка. У тебя сегодня был трудный день. Я сам за собой поухаживаю. Тебе придется сдать мальчишку. Несколько недель в тюрьме пойдут ему на пользу.

— А что, если он станет только хуже? — Это не давало ей покоя. Окружная тюрьма Конард не держала закоренелых преступников, но сам факт заключения в тюрьму мог ожесточить Джефри, а отнюдь не перевоспитать.

Джо медленно покачал головой:

— Ты сделала все, что могла. Мы оба старались. Рано или поздно даже пацан должен отвечать за свои поступки.

Его слова как бы подтверждали сказанное Аланом, и поэтому Элис рассказала о нем деду.

— Ты не можешь больше ничего сделать, девочка. Ты дала мальчишке всю любовь, на которую была способна, всегда подавала ему хороший пример.

* * *

Комната в мотеле пахла, как и подобает гостиничному номеру. Освежитель воздуха смешивал запахи пота, мочи, табака и чего-то еще, о чем и думать не хотелось. Ковер выглядел, однако, чистым, а простыни казались свежевыстиранными, и Алан постарался не обращать внимания на запахи.

Он находился наедине с ночью и с самим собой.

Закинув руки за голову, он лежал на кровати и смотрел на отблески света на потолке. Из соседней комнаты слышался надсадный кашель курильщика.

Ему не хотелось думать о прошлом, в котором хватало дешевых мотелей и меблишек, и он сосредоточился на Элис Олвин и событиях сегодняшнего вечера. Что-то в ней привлекло его.

Может, ее крутой вид, решительная и суровая манера говорить и совершенно не адекватное этому поведение. Она правильно все говорила и поступала, но это не убеждало его. Что-то заставило Элис уйти в себя и замкнуться.

Внезапно он вспомнил те две секунды, когда он сжал ее талию, сажая в «блейзер». Ну не совсем талию, чуть выше из-за пояса с кобурой, чуть ниже ее грудей. Его руки помнили это слишком короткое прикосновение и ощущение тепла, тяжести и мягкости.