Поверь в своё дитя

Девочки дома одни. Мама стирает в прачечной, а папа ушел в магазин. Галя читает книжку. Селина спит на диванчике. Галя слышит шум и идет будить Селину. Шум доносится из их комнаты, девочки смотрят в приоткрытую дверь. И что же они видят? Слоны Бабар и Селеста, а также обезьянка (их игрушки) преспокойно разговаривают. Они проголодались и идут к двери. Девочки прячутся, чтобы дать игрушкам пройти мимо, и бесшумно следуют за ними. Игрушки скользят по перилам. Селеста падает и ломает свой хобот. Бедная Селеста! Но с ней ничего страшного не случилось. Все трое входят в кухню, открывают холодильник и достают еду. Селеста начинает плакать: она не может есть из-за того, что у нее сломан хобот. В этот момент из прачечной возвращается мама. Галя бежит предупредить ее. Но когда они обе приходят на кухню, там уже никого нет. Галя поднимается к себе в комнату, все игрушки совершенно спокойно сидят на полу. Что же там произошло?

Эта последняя фраза и стала заглавием книги. Я рассказала всю историю целиком, чтобы показать, что придумать и разыграть что-то подобное совершенно несложно. Если, лежа на полу, сфотографировать игрушки, стоящие или сидящие лицом друг к другу, то будет казаться, что они разговаривают между собой. Если при этом они будут стоять одна за другой, то создастся впечатление, что игрушки идут. А если руку куклы положить на приоткрытую дверь, то покажется, что кукла открывает дверь. Осторожно прислоните кукол к перилам — и создастся впечатление, что они скользят по ним. Сделать все совсем несложно, но такие штучки будоражат ребенка, и он уже не будет просто равнодушно сидеть на стуле или у вас на руках. Он теперь готов на все, чтобы узнать, что же случится дальше, и увидеть еще раз то, что ему уже знакомо.

Однако, если я упомянула, что в какой-то момент я испытала громадное счастье, почувствовав живую реакцию детей, то сделала это потому, что очень скоро последовал спад интереса. После успеха трех моих самодельных книжечек мне невероятно захотелось сразу же перейти к «настоящей» книге: «Красной Шапочке». У нас была эта сказка в очень хорошем иллюстрированном издании, но текст в ней напечатан слишком маленькими буквами, поэтому я переписала ее на отдельных листах. Я опять использовала тот же прием, что и при работе с предыдущими книжками (отдельные карточки), с одной только разницей: в данном случае я работаю с двумя книжками — одна, настоящая, с иллюстрациями, а вторая — моя, только с текстом. И вот теперь, когда перед Галей лежат две книжки, она совершенно ясно показывает мне, что же ее действительно интересует: она отпихивает книжку с одним текстом, написанную большими буквами, и карточки с отдельными словами, и требует, и притом беспрестанно, книжку с картинками (дело происходило весной 1984 года, когда Галя была в возрасте полутора лет, а Селине едва исполнилось шесть месяцев).

Я так подробно описываю этот этап по двум причинам: во-первых, детский энтузиазм очень обманчив, и взрослые часто принимают желаемое за действительное. Но Доман не определяет критерии, которые позволили бы следить за развитием процесса обучения. Интерес самого ребенка при этом совершенно не учитывается. Активность, энтузиазм младенца свидетельствуют только о том, что ему не приносят вреда. Но ведь очевидно, что если малышу рассказать какую-нибудь историю, сопровождая ее жестами и мимикой, то она его, безусловно, заинтересует, но не потому, что он будет увлечен процессом обучения чтению. К сожалению, Глен Доман не дает никакого объяснения самому процессу открытия, совершаемого ребенком: «Следуйте нашему методу, и ребенок научится читать!». А если малыш все же не проявит интереса к этим занятиям при таком методе, то тем хуже для вас!

И вот мы подошли ко второй причине, заставившей меня так подробно рассказать о первом этапе обучения чтению: она касается элементов, которые дадут мне возможность постичь весь механизм этого процесса. Но мне предстояло еще два года идти наощупь и открыть для себя работы Энгельмана и Рашели Коэн, чтобы разобраться во всем детально и как следует.