Поверишь в любовь?

— Серенький, как он мог с тобой так поступить? — прошептала Настя на уху коту.

— Муррняу, — довольно ответил Серенький и ещё громче замурлыкал.

Глава 29

Кухня оказалась просторной, светлой — фасады мебели цвета слоновой кости и бледные стены удачно подчёркивали это, — с большим балконом.

Ник долго, с неподдельным удивлением, смотрел в холодильник, изучая полки и морозильную камеру, будто видел впервые.

— Это точно пельмени, — изрёк Ник, приподнимая пакет из заморозки. — А это вареники, а вот с чем они, убей — не вспомню. Стась, что будешь, пельмени или вареники с «убей — не вспомню» чем? Сметана и масло точно свежие, майонез есть, свежайший, кетчуп, мясо марала, но тебе я его предлагать не стану.

— Как ты жив, питаясь такой гадостью? — девушка сморщилась. — Готовить же умеешь…

— Мне некогда готовить, — Ник посмотрел на Настю внимательно. — На работе хорошая столовая, дома я только сплю.

— Понятно… — Настя отчего-то растерялась. То, что Вилена и папа работали допоздна, дома только ночевали, она воспринимала нормально. Понимание, что Ник живёт в таком же режиме, даже хуже — у него круглосуточные дежурства, а тут ещё она с нежелательной беременностью свалилась на голову, — неприятно резануло стыдом и неловкостью.

— Ник, прости меня, — понуро проговорила Настя, разглядывая свои носки, совсем обыкновенные, не яркой расцветки, какие купил ей Ник на Алтае.

— За что?

Девушка смотрела, как мужские ноги в носках с изображением жизнерадостных поросят везде, кроме той части, что выглядывала из кроссовок — там была скучная, тёмно-синяя расцветка, — двинулись к Насте. Остановились рядом, отодвинули ногу в кремовом носке в сторону, вклинив большую ступню между маленьких женских.

Ник поправил Настины волосы, собрав их заново в хвост, а она закрыла глаза и млела от простых, невинных движений, пару раз облизнув губы.

— Ты должен злиться, — виновато пробурчала Настя.

— Я злюсь, — тихо ответил Ник. — Злюсь, Стася, но от моей злости ничего не изменится, не стоит давать ей волю.

— Я не специально забеременела! — воскликнула Настя и уставилась на Ника. Неужели он мог подумать, что она всё подстроила? Да, она слышала, так поступают некоторые женщины, но ей, Насте Веселовой, зачем это?!

— Я злюсь на то, что ты не сказала о задержке, когда я спрашивал. На то, что ты приехала, перепугала до смерти, а следом отключила телефон. Злюсь и понимаю — ты маленькая трусливая девчонка, Стасенька, бурно реагировать на твоё поведение глупо с моей стороны.

— Но я не знала о задержке. Считала от последних месячных, а это… в общем…

— Понял, — Ник усмехнулся. — В общем-то, ещё в больнице Горно-Алтайска стало ясно, что это не менструация, поэтому и спрашивал, но ты была убедительной, пришлось поверить.

— И что теперь? — девушка вздохнула и посмотрела на Ника.

— Многое зависит от тебя, Стася, — Ник уселся рядом с Настей, близко-близко, она чувствовала его дыхание, это дезориентировало.

Настя не могла подобрать слов, правильно выразить свои сомнения, страхи, надежды. Не могла даже толком сформулировать их для себя. Аборт она передумала делать, а вот решиться рожать не могла. Абсурдная ситуация, глупая, именно в ней зависла Настя, как в густом киселе, без возможности пошевелить руками или ногами.

— Сама-то ты что хочешь?

— Не уверена, что хочу ребёнка… — призналась Настя, как в самом большом грехе своей жизни.

— Мало кто в девятнадцать лет хочет детей, — Ник улыбнулся. — Особый сорт людей, чаще женщин, как правило, воспитанных в традициях жесточайшего патриархата, когда девочка с рождения не видит иного пути для себя, кроме материнства и замужества.

— И как ты к этому относишься?

— Никак не отношусь. Кто-то в Будду верит, кто-то друид, а кто-то детей начинает рожать в шестнадцать, потому что «пора пришла». Каждый по-своему с ума сходит, ко мне это не имеет отношения. Стася, не хочу тебя пугать последствиями аборта, произносить страшные научные термины, уговаривать родить во что бы то ни стало. Всё, что я хочу на данный момент — чтобы ты взяла паузу и подумала, время есть.

— А ты хочешь ребёнка?

— Почему нет? — Ник улыбнулся. — Стасенька, мне тридцать два года, я хочу семью, детей, и хочу этого с тобой. Если это случится сейчас — отлично. Если позже — тоже хорошо. Знаешь, очень просто тебя убедить и даже принудить рожать, но я всё же настаиваю на доброй воле и твоём осознанном решении.

Настя вздохнула. Осознанное решение… Как же она далека от любого решения, не то что осознанного.

— Всё-таки, что мы будем есть? — Ник вернулся к холодильнику.

— Картофель есть? — спросила Настя.

— Есть, — Ник кивнул.

— Пожарю картошку, а ты пока сходи за солёными и маринованными огурцами, и за халапеньо маринованным.

— Ты меня пугаешь, — Ник рассмеялся в голос. — Почему бы и нет — акриламид, углеводы, повышенный гликемический индекс, всё такое вкусное!

У Насти засосало под ложечкой при мысли о маринованном халапеньо с жареным картофелем. Пугающие слова о гликемическом индексе она пропустила мимо ушей.

— Халапеньо не забудь! — крикнула она вслед Нику и принялась чистить картошку, заранее им выданную.