Поверишь в любовь?

Если бы он не знал свою Наденьку, то решил, что в ней говорит алчность. Но нет, в Наде сияла чистая, концентрированная радость от победы Влада, к которой он шёл последние три года, шёл упорно, маниакально, и всё ради этого взгляда.

— Правда, — шепнул он, смотря, как расползаются в улыбке бледные губы, лицо покрывается довольным румянцем, глаза начинают сиять, как чистейшие бриллианты. А потом Наденька потянулась к нему, с довольным писком повиснув на шее.

Господи! Да он бы не повышение получил, он бы весь мир положил к её ногам, ради этой улыбки и сияющих глаз. В несколько шагов Влад достиг машины, прижимая к себе Надю, молясь всем известным богам об одном — дать ему выдержку, не стащить с неё бельё, не перейти все возможные границы, не испортить, не сделать хуже, чем уже есть.

— Рассказывай! — отдала приказ усевшаяся на переднее сиденье девушка.

Влад начал рассказывать, как его срочно вызвали, как он волновался, а потом на всё плюнул. Как спорил до хрипоты на совете, как праздновал победу, сидя в пустом номере, напиваясь в одиночестве, как прилетел сегодня утром.… Рассказывал всё, как на духу, как всегда это делал. Хранить секреты от Наденьки у него никогда не получалось. То ли она была слишком умной, то ли он слишком глупым, но любая тайна заканчивалась грандиозным фиаско.

— Ух, я рада за тебя! — тепло пробормотала Наденька, смотря на Влада. — Ты заслужил!

— Спасибо… Надя, пригласи меня, — машина уже затормозила во дворе высотного, панельного дома. Многоэтажки тянулись унылыми рядами между детскими площадками и новёхонькими улицами с узкими, засаженными газонами, и редкими клумбами, освещаемыми вспыхнувшими фонарями.

— Зачем? — она словно удивилась. Или действительно удивилась? — Влад, между нами всё кончено, — припечатала смотрящая ровно в глаза девушка и продолжила: — То, что я радуюсь твоим успехам не говорит о том, что между нами может что-то быть. Ты долго шёл к повышению, заслужил его, но между нами всё кончено. Я собрала все свои вещи и ушла.

— Я заметил, — Надя действительно забрала все вещи.

Все! В его грёбаной квартире — огромной, немыслимо дорогой, за которую платить ещё несколько лет, купленной только потому, что с ним живёт Надюшка, — не осталось и следа её пребывания…

Следа не осталось, а атмосфера, воздух, каждый уголок был пропитан ею.

— Вот и славно, что заметил, — Надя спокойно улыбнулась и направилась в один из подъездов, рассчитанных на хренову сотню квартир.

— Нам нужно поговорить, — Влад настаивал на своём. Он не сдвинется с этого места, она не сдвинется, пока они не поговорят. — Чего ты хочешь?

— В каком смысле?

— От меня. Чего ты хочешь от меня?

— Ничего, уже ничего, Влад, — Надя отступала, но у неё ничего не получалось, мужчина крепко держал её за руку, не боясь повредить тонкие руки хирурга. К чёрту! Он не боялся сейчас ничего, был готов на любые крайности. Убить, украсть, удержать… Человек не думает, что дышит кислородом, пока его не лишают этой возможности.

— Ложка дорога к обеду, — произнесла глухо девушка, дёрнув с силой руку. Ничего у неё не получилось. Влад быстро перехватил руку в другом месте и потянул на себя исхудавшую за несколько недель Надю.

— Я люблю тебя, — прошептал он, приподнимая за поясницу ставшую почти невесомой девушку. — Люблю, — Влад шептал в женскую шею, сходя с ума от оглушающей близости. — Люблю.

— Перестань, — Надя фыркнула и дёрнулась.

— Нет, — он отчаянно качал головой. — Нет. Что ты хочешь? Замуж? Свадьбу? Трёх детей? Собаку? Всё что угодно, Надюшка!

— Ты издеваешься? По-твоему, всё что я заслужила — одолжение? Хочешь замуж? Ну, так уж и быть, — кривляясь, проговорила девушка и со злостью отвернулась.

У неё не получалось вырваться и, кажется, она не очень-то хотела. Влад не чувствовал её веса, удерживая двумя руками на весу, Надины ноги в белых босоножках болтались немногим ниже его колен. Такая маленькая, настолько невозможно любимая, до колик необходимая, что невозможно даже подумать о том, чтобы выпустить её из рук.

— Ты заслужила всё, что пожелаешь, — пробормотал Влад.

— Тогда я желаю, чтобы ты оставил меня в покое, — отрезала Надя. Это она умела — резать по живому, без анестезии, без реаниматолога под боком, резать не сомневаясь.

— Не оставлю, — и он даже не врал. Понимал, что не оставит, не отступит и не уступит никому и ничему.

— Веселов, не заставляй посылать тебя матом! — Надя зыркнула на Влада, зафырчала, как кошка, брошенная в холодную воду, попыталась вырваться, естественно — безуспешно.

— Посылай, — спокойно ответив, он продолжал удерживать девушку, не давая ей возможности выскользнуть и убежать. — Думаешь, меня остановит парочка крепких словечек?

— Думаю, у тебя должно быть самоуважение, и ты должен уйти!

— Нет у меня никакого самоуважения, Наденька, никуда я не уйду, пока не сделаю тебе сраное предложение руки и сердца, раз уж оно тебе так нужно!

— Иди в жопу! — собеседница взвизгнула, с силой ударила носком босоножки по голени мужчины и, выскользнув из сильных рук, рванула к подъезду.