Поверить в сказку

Смотрела на сына, как он скатывался с горки, и улыбалась. Столько счастья было в его глазах, что не могла не радоваться. Посмотрела по сторонам, отмечая, что уже все, кто с нами пришли изначально на площадку, стали расходиться, и тоже подумала об этом.

Сегодня с сыном ездила к подруге. Надежда с утра у родителей. Ее не узнать: веселая, активная, цветет, купаясь в любви. Такой я ее давно не видела. И родители очень счастливы видеть свою дочь прежней. Девушка все возмущалась, что мама ничего не дает ей убирать, лишь готовить. Поэтому к нашему приходу напекла вафли с нежным кремом. Сережа играл в солдатиков, которые ему вручил отец Надежды, а мы болтали. После вкусного ужина поехали домой и, когда уже закрыли машину, поставив на свое обычное место у трансформатора, решили покататься на детской площадке.

Сегодня Дмитрий ездил по своим делам, не забывая про мои, как он выразился. Добавил, что пока мне не нужно никуда мотаться, если понадобится, тогда он заедет. Я созвонилась с девочками, которые работали у меня, объяснив всю ситуацию. Видела их звонки, но не могла все эти дни так спокойно говорить о том, что произошло. Решив все вопросы и обсудив ситуацию, попрощались. Было такое ощущение, что навсегда. Наверное, так и есть. Девочки найдут себе другую работу, а я… Прошлась вперед-назад, чувствуя как горечь подступает к горлу, ощущая подступающую панику, пожирающую изнутри. Ощущение, когда ты ничтожная капля в огромном море, и ничего не можешь сделать для того, чтобы всегда плыть в безмятежности, греясь в лучах солнца, а ты тонешь в страшной пучине.

Работа… Нужно думать, как жить дальше, чтобы содержать себя и сына. Или начать все снова? Но как начать, когда что-то внутри надломилось?! Или смогу?

Смогу!

Когда было все, не получится по-другому. Сравнение и отчаяние доведут до черты, когда не сможешь получать от работы удовольствие, будешь корить себя, что не в силах начать вновь, попробовать… И ты будешь стремиться к своей мечте. Это же как ломка… на время забываешь, а потом опять с новой силой все эмоции и желания зашкаливают, не давая покоя. Такие мысли, вероятно, потому, что я очень трепетно относилась к своей работе. Мое детище. Даже не представляла, что теперь буду делать. Когда было свое, потом тяжело идти на такую же работу к другому. Как ножом по сердцу. Пережив все: моменты подъемов, маленьких продаж, ажиотаж, наши замечательные дегустации, я бы сошла с ума, работая и вспоминая, что у меня это было, а теперь нет. Хотя… если прижмет, то, может, и наплевать будет. Когда выхода нет, пойдешь на любую работу, предварительно выбрав самое лучшее из всего.

Раздался громкий звонок, и я поспешно достала телефон из куртки. Тараканов. Ярость взяла меня, и я резко ответила:

— Да.

— Могла бы всего этого избежать, если бы проявила ласку ко мне. Но нет, ты решила, что я никто, посмела оттолкнуть, открыто заявляя, что недостоин тебя.

— Чего избежать? — уточнила самое важное из его фразы, желая чистосердечного признания, особенно когда на моем телефоне Дима установил запись звонков.

— Всего! — выкрикнул он. — Вечно такая гордая и неприступная, что противно. И как, рада, что легла под этого мужика?

— Поверь, мне очень классно под ним, — с чувством выдохнула, чувствуя, как ярость сжимает меня. Надо же… отказ его задел. И что теперь, можно безнаказанно менять завещания и выбрасывать женщину с ребенком на улицу?!

— Ну, конечно, все вы бабы подстраиваетесь, лишь бы выгадать свое.

— Насколько помню, это вы меня заставили. А как иначе? Ведь вы сожгли мой кафетерий, закрыв там девушку, оставляя на смерть.

— Что? Ты о чем говоришь?! Какую девушку? — яростно запротестовал мужчина, отказываясь от таких обвинений.

— Мою работницу, кондитера. Вы оставили ее там!

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — гневно выдавил Тараканов, опрокидывая предметы, потому как послышался грохот. Психует — это хорошо. — Я не знаю, о чем ты говоришь! Никакого кафетерия я не поджигал. Наглая ложь.

— Это правда! Ненавижу вас всех.

— Ты сама виновата. Согласилась бы со мной спать, и не было бы проблем, но ты же игнорировала мои ухаживания и намеки. А теперь с этим…

Только хотела отключиться, считая, что разговор бесполезен, как услышала:

— На какой срок брак? Год?

— Не знаю, — буркнула, действительно не в силах ответить на этот вопрос, как и не имела желания о чем-то ему рассказывать.

— То есть? Ты должна была подписать бумаги. Или не подписывала?! — громко разорался он, выдавая свои предположения. Замолчал на мгновение, а потом начал рассуждать: — Он отказался, чтобы я составлял договор. Заявил, что у него есть хороший нотариус и работает он только с ним. Фамилию запомнила? Расскажи пункты брачного договора.

— Без понятия! — раздраженно выкрикнула, желая вывести его на эмоции, как они меня с нотариусом, лишив всего.

— То есть, ты что, совсем дура? Подписываешь и не знаешь что?

Не зная, что говорить, ведь Дмитрий мне ничего не давал подписывать, заявил, что простой брак и никаких бумаг не будет, поэтому выдала: