Повернуть время вспять

Удовлетворение? Но это было не совсем правильно. Может быть, волнение? Да, похоже, но и это было странно. Уинтер откинулась назад и закрыла глаза, пытаясь понять, что так сильно смущало ее в Пирс.

– Привет, – поздоровался с ней Брюс. Он отодвинул стул и со вздохом опустился на него. – Что нового?

– Да ничего особенного. Пришлось вернуть миссис Гилберт в операционную, у нее разошелся шов.

– Да ладно? Ничего себе! – Брюс пометил в своем списке дату второй операции у пациентки. – Все нормально прошло?

– Без сучка, без задоринки.

– Жаль, меня там не было, – пробурчал Брюс. – Я полдня продержал крючки на операции с толстой кишкой.

Уинтер спрятала улыбку. Для энергичного молодого ординатора не было ничего хуже, чем держать крючком мышцы, пока кто-то другой оперирует. Но правила есть правила: сначала младшим ординаторам нужно было научиться ассистировать, и только после этого они получали право оперировать самостоятельно. На это требовались даже не месяцы, а целые годы.

– Отстой, я понимаю, – посочувствовала Уинтер.

– Расскажи, как все было, – попросил Брюс.

– О чем тебе рассказать? – прервала их Пирс, усаживаясь напротив Уинтер. – Какие-то проблемы?

– Никаких, – быстро сказал Брюс. Он не собирался жаловаться старшему ординатору, тем более с учетом того, что хирург, для которого он полдня держал брюшную стенку, приходился Пирс отцом. – Все зашибись.

– А где ходит Лю?

Пирс чувствовала на себе взгляд Уинтер, но смотрела только на Брюса. Ей не нужно было смотреть на девушку снова, чтобы вспомнить овал ее лица или цвет ее глаз, или то, как она наклоняет голову и смотрит из-под своих длинных медовых ресниц, чему-то удивляясь. Даже не глядя на Уинтер, Пирс чувствовала, как у нее тянет внизу живота. Елки-палки, что-то мне совсем не хочется находиться рядом с ней еще шесть часов. Пирс настроилась на работу, рассчитывая, что это отвлечет ее от рыжеволосой красотки.

– Свяжись с Лю и скажи ему, что он опаздывает, – велела Пирс Брюсу. – Если он не явится через пять минут, я уйду, и мы приступим к обходу на выписку через час.

Брюс вскочил со стула и чуть ли не бегом понесся через весь кафетерий к висевшему на стене телефону.

– Эта угроза всегда срабатывает, – пробормотала Уинтер. Для ординатора было пыткой провести лишний час в больнице, когда от него это не требовалось. Так что это была лучшая мотивация. К сожалению, от опоздания кого-то одного страдала вся команда, поэтому все безжалостно требовали друг от друга пунктуальности.

Пирс не смогла сдержать усмешку.

– Я в любом случае сегодня никуда не собираюсь. Если им хочется торчать тут, мне все равно.

Уинтер кивнула в сторону дальнего угла кафетерия.

– А вот и он.

Лю так торопился, что чуть не опрокинул стулья на своем пути. Последние несколько метров он буквально проскользил по полу, после чего рухнул на стул.

– Простите меня, простите!

– Полседьмого есть полседьмого, – ровным тоном заметила Пирс.

– Я знаю, знаю. Я пытался получить результаты посева, но… – Лю осекся, заметив, как сузились глаза Пирс. – Это больше не повторится.

Пирс ничего не ответила и посмотрела на Брюса. Он никогда не отличался спортивным телосложением, а за последние полгода набрал еще килограмм десять. Подобное часто случалось с ординаторами. Они были лишены других удовольствий, кроме еды, которая всегда была под рукой, и становилась для них единственной отрадой. Пирс контролировала свой вес благодаря ежедневным пробежкам и усиленным тренировкам несколько раз в неделю в университетском спортзале.

– Давайте пройдемся по списку сверху вниз, – сказала Пирс.

Брюс надел очки в проволочной оправе и начал:

– Палата 1213, Константин, бедренно-подколенный анастомоз…

Вечерние обходы длились дольше утренних, потому что в конце дня приходилось обсуждать накопившиеся моменты и решать все оставшиеся проблемы. Ночью Пирс отвечала не только за своих пациентов, но и за отделение интенсивной терапии и скорой помощи. Поэтому было так важно обсудить основные моменты вечером, чтобы к утру все уже было сделано.

В ходе обсуждения все ординаторы делали пометки. Когда они закончили с последним пациентом, Пирс отложила ручку в сторону.

– Так, Брюс, ты свободен. Встречаемся завтра в полшестого утра.

– До скорого, – Брюс попрощался и исчез из кафетерия в мгновение ока.

Лю поднялся с места и сказал:

– Я собираюсь перекусить, пока у нас все тихо. Вы что-нибудь будете?

Пирс подняла бровь в направлении Уинтер. Та покачала головой.

– Нет, спасибо, – сказала Пирс. – Я наведаюсь к тебе часов в одиннадцать. Звони мне, если я тебе понадоблюсь, но помни, что звонок…

– Признак слабости! – с усмешкой закончил за нее Лю. Это было первое, что он услышал от Пирс в его самую первую смену. Это было первое, что каждый старший ординатор говорил ординатору первого года в первый день работы в хирургии. Это был большой парадокс – ответственность вступала в борьбу с независимостью, и в итоге хирург сталкивался с необходимостью выстаивать в одиночку в условиях неопределенности.