Повернуть время вспять

Уинтер лишь поглубже уткнулась в плечо Пирс. Шестым чувством она понимала, что вставать еще рано. Как большинству людей, живущих по жесткому графику, ей редко требовались часы или будильник. Ее тело само угадывало, когда нужно вставать, но сейчас явно был не тот момент. Сонная Уинтер поцеловала теплую, нежную кожу под нижней губой Пирс. Как хорошо.

– Она проснулась, ты должна что-нибудь сделать.

– Кто проснулась?

– Ронни!

Уинтер открыла один глаз и скосила его на стоявшие на тумбочке часы: было без пятнадцати пять утра.

– Сегодня воскресенье? – пробормотала она.

– Да, но…

– Какое счастье, – Уинтер снова закрыла глаз. Если сегодня воскресенье, это значит, что первое обсуждение пациентов в кафетерии начнется только в полвосьмого утра. Вздохнув, Уинтер поближе прижалась к Пирс и стала проваливаться в сон.

– Уинтер! – в голосе Пирс уже была паника.

Расслышав панические нотки, Уинтер открыла оба глаза.

– Что случилось, моя хорошая?

– Ронни там разговаривает, это разве ничего страшного?

Из «радио-няни» доносился счастливый трескучий лепет, который, наконец, проник в затуманенное сном сознание Уинтер. Улыбнувшись, она забралась на Пирс, положив голову ей на плечо и засунув ногу между ее ног. Сонным голосом она объяснила:

– Эта болтовня означает, что она проснулась и играет с мягкими игрушками, но еще не готова вставать.

– Точно?

– М-м-м, поверь мне на слово.

– Мне надо уйти?

Этот вопрос почти привел Уинтер в чувство. Она подняла голову и спросила:

– Это почему?

– Она не подумает, что это странно, что я здесь?

– Пирс, ей всего три годика, такая мысль в принципе не придет ей в голову, – Уинтер заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд. Из неплотно прикрытой двери ванной просачивался горевший там свет, и в полумраке Уинтер разглядела тревогу в глазах Пирс. – О чем ты беспокоишься?

– Да ни о чем.

– Врешь. В чем дело?

– Ронни у тебя такая хорошая, она мне нравится.

Уинтер, полностью проснувшись, оперлась на локоть. Она уже давно привыкла переходить из глубокого сна в состояние бодрствования за считанные секунды, особенно когда чувствовала, что происходит нечто серьезное. Уинтер заметила, как сильно напряжено тело Пирс.

– Но?.. – спросила Уинтер.

– Никаких «но». Просто… – Пирс замялась, понимая, что сейчас не очень подходящий момент объяснять, что она редко просыпалась в постели с женщиной и уж точно ни разу – с «радио-няней», откуда доносилось детское бормотание. – Я почти ничего не знаю о маленьких детях.

– И-и-и?.. – Уинтер взяла Пирс за подбородок и легонько потрясла. – Бог мой, из тебя каждый раз приходится все клещами вытягивать! Ты же не думаешь, что мои чувства к женщине могут нанести ей травму?

– Нет, не думаю, но мне бы не хотелось, понимаешь… чтобы она привыкла ко мне или что-нибудь в этом роде.

– На случай, если ты здесь мимо проходила, – сердце Уинтер сдавили ледяные тиски.

– Черт! – тихо выругалась Пирс, чувствуя, как Уинтер от нее отстраняется. Она обняла Уинтер за плечи одной рукой и повалила их на постель, устроившись на Уинтер сверху и глядя ей прямо в глаза. – Я сама не знаю, что хочу сказать, понимаешь? Просто мне еще никогда не доводилось быть с такой девушкой, как ты.

Уинтер глубоко вздохнула.

– Прости, – она провела пальцами по бровям Пирс, вниз по щеке и по губам. – С Ронни все будет в порядке, но то, что ты волнуешься о ней, много для меня значит. Спасибо.

– Да, но…

– Мы же договорились: поживем – увидим. Давай не будем забегать вперед, хорошо?

Уинтер старалась говорить уверенным тоном, чтобы не выдать свое беспокойство по поводу их с Пирс неопределенного будущего. Ее не должно это волновать. Но понимать умом – одно, а сердцем – другое. Здесь и сейчас Уинтер чувствовала, как приятна для нее тяжесть тела Пирс и как сладко просыпаться в ее объятиях. Как потрясающе естественно ласкать Пирс и принимать ее ласки, и как правильно все было между ними ночью.

Перед мысленным взором Уинтер замелькали воспоминания о том, что происходило несколько часов назад: Пирс стоит перед ней на коленях, прижимаясь лицом к ее животу, ее тело горит от желания. Уинтер вспомнила, как ее охватило невыносимое наслаждение от ощущения того, что Пирс заполнила ее целиком, и как по телу Пирс пробегали судороги от оргазма. От этих образов Уинтер снова возбудилась, между ног у нее стало влажно. Прикрыв глаза, она поцеловала Пирс в губы.

Пирс задрожала от нахлынувших чувств. Уинтер всегда так на нее действовала: словно заставала ее врасплох, даже когда они были совсем близко. Пирс чувствовала себя так, словно была пустующим домом, куда Уинтер входила без стука, наполняя голое пространство уютом и теплом.

Зарычав, Пирс запустила руки в волосы Уинтер и раскрыла губы навстречу требовательному языку Уинтер. Ее тело вновь сотрясала дрожь – и она была готова взорваться. Увлекшись поцелуем, Пирс не заметила, как рука Уинтер проникла к ней между ног. Пирс отодвинулась, тяжело дыша.

– Нет.

– Но почему? – требовательно спросила Уинтер, обвивая ногами Пирс. – Позволь мне! Я знаю, ты мокрая.