Поверженные правители

Она не знала, где встанет новая граница, только чувствовала: где-то на востоке, там, откуда уже поднималось солнце. Девочка прикрыла глаза ладонью от лучей, освещавших просторы новой страны.

Острова все проплывали мимо. Она с восторгом узнавала их: вон остров Юности, вон Каменный остров, а там — и думать нечего — остров Крадущихся Птиц. Следом появились остров Танцев и остров Молчаливых Скал, скрывавший за своими вершинами величайшие из приключении.

Она их узнавала, хотя знала только по рассказам.

Рианта, стоявшая рядом, дрожала, соглашалась с каждым словом своей маленькой воспитанницы, которая все шептала, лепетала, вскрикивала.

Океан откатился на восток. Земля снова стала сушей — голой, бесцветной и безжизненной. Но не надолго.

Теперь явился лес: огромные бескрайние дебри окружали крепость. Лес рос и дряхлел на глазах потрясенной девочки; деревья-великаны поднимались над зеленым пологом и величественно падали, забивались молодой порослью. Порой над вершинами вставали башни и шпили, но и они рассыпались так же скоро, как вырастали.

Лес уплыл прочь.

Следом пришел огонь. Земля пылала. От нее поднимались дым и пламя, но, как ни странно, ни капли жара.

На смену огню пришел снег. А когда и он исчез на востоке, земля стала вздыматься и перекатываться волнами, меняясь в цвете, обретая зной и благоухание. Жара объяла Тауровинду — жара, не сравнимая с самым жарким летом на памяти Мунды. Запахи трав казались смутно знакомыми. Так пахло жилище Катабаха, и среди всех запахов особенно выделялся бодрящий, согревающий дух лаванды.

Когда упали сумерки, с ними пришли бронзовые люди и звери. Они широко шагали с запада, обходя земли. В ночи лаяли псы, странные воины издавали крики. Слышался шум крыльев. Птицы затмевали звезды, кружа над крепостью, и уносились в сторону земель коритани.

Мунда рвалась за ними. Рианта хотела удержать ее, но девочка с криком вырвалась из ее рук.

— Не бойся, — уговаривала она старейшину. — Бояться нечего.

Она отыскала свою лошадку и погнала ее к восточным воротам. Улланна, увидев это, закричала, но быстро сообразила, что словами тут не поможешь, и бросилась к своей лошади, криком сзывая отряд. Мунда мчалась подобно ночному ветру, будто на крыльях бури, и скифке, при всем ее искусстве наездницы, трудно было угнаться за девочкой.

Она ожидала встретить линию укреплений, войско, движение которого она угадывала, наблюдая со стен отцовской крепости. Но девочка и Улланна, скакавшая теперь бок о бок с ней, проехали сквозь снегопад, затем сквозь пламя и выехали к реке, показавшейся знакомой, хотя никакой реки прежде здесь не было.

Они прошли по коридорам и залам пристанища, которое звенело смехом и жизнью. Пес, крадучись, шел впереди, оглядывался, обращая к Мунде угрюмую бронзовую морду и блестящие глаза, но ведь он вел ее туда, куда она сама хотела попасть.

Прошло достаточно много времени, прежде чем она оказалась у выхода из пристанища и взглянула за реку, где пылали факелы и мелькали бледные лица мужчин и женщин, испуганно глазевших на нее.

Высмотрев среди них отца, девочка шагнула за дверь. Сердце ее пело от радости. Она подняла руку, чтобы помахать ему, и тут поняла, что с ним что-то не так.

Отчего он так печален? Отчего в таком отчаянии? Река не помешает ему вернуться!

Она опять помахала ему и закричала:

— Твоя страна стала землей чудес! Не бойся! Возвращайся к нам.

Быть может, разлив реки напугал его? Конечно, Нантосвельта разлилась широко, но теперь-то она успокоилась.

И тут отец поднялся на ноги, горестно склонив голову. О чем он горюет? Мерлин стоял за его спиной и тоже смотрел на нее. Уж Мерлин, конечно, понял, что случилось; понял, что угрозы нет, что преображение прекрасно!

И тут они двинулись прочь. Ей стало так грустно. За ее спиной шло шумное веселье. Не победные крики, а свадебные плясовые напевы. Свадьба двух земель, двух царств.

За рекой, в блеклых темных лесах, царило смятение. Люди и звери, спасаясь, бежали подальше от Извилистой. Она скоро потеряла из виду отца и его могучего спутника, его щитоносца и целителя меча Боллула. Этакий зверь! Она видела, как он грозил пристанищу мечом. А потом чуть не силой уволок правителя на север.

— Почему они меня бросили? — грустно спросила Мунда.

Женщина, стоявшая за ней, легко опустила руку ей на плечо. Ласка утешила ее.

— Он вернется. А пока не вернулся, мы будем ждать его и готовиться к встрече.

— Приготовим пир к возвращению домой! — обрадовалась девочка.

— Приготовим пир, — согласилась Улланна.

Пес прижался лбом к окну, горящие злобой глаза уставились на притихших обитателей хижины. Женщины пятились, натягивали на себя меха. И тут распахнулась дверь, и второй пес встал в узком проеме. Звук его дыхания походил на гудение мехов, раздувающих горн в кузнице. Он опасливо шагнул через порог, словно ожидая ловушки. Понюхал воздух, втиснул металлическое тело под низкую крышу и ткнул носом севшую наземь Рианту. Бронзовые ноздри впивали запах ее пота и страха.