Поверженные правители

Внезапно дрогнув, весь ряд всадников повернул к северу и быстро двинулся вперед. Они снова растянулись, но после резкого поворота углубились в лес, низко пригибаясь под ветвями. Охотились без гончих, так что не было ни лая, ни рычания — только шум скачки, стук копыт и сигналы рогов. Вспугнутые птицы взмывали в небо. Зверьки фыркали и разбегались по зарослям. В темноте Кимон сбился с пути и старался ориентироваться на шум погони впереди. Однажды перед ним промелькнул Колку, ужалил знакомым оскорбительным взглядом и тоже скрылся.

Земля содрогалась, словно под ногами разгоняющегося гиганта. Охота повернула на юг через лес, всадники с воплями объезжали растерявшегося Кимона. Урта узнал сына — один Гернос знает как — и позвал его за собой.

— Там олень?

— Там что-то, — ответил отец, — хотя для меня тайна, как оно умудряется пробираться сквозь эту чащу.

Кимон снова отстал. Со всех сторон он слышал шум охоты в зарослях, но сам попал на открытое место. Не на равнину, а на прогалину. Перед ним вздымался голый косогор, наполовину скрывший луну. Земля снова вздрогнула. Конь забеспокоился, попятился к лесу, и Кимону стоило большого труда удержать его.

Испуганный шелест ночных крыльев сказал мальчику все, что ему нужно было знать: сотрясающий землю находится по ту сторону пригорка — и он приближается.

Высоко подняв копье, готовый ко всему, он ждал, пока на лике луны очертятся рога. Но вместо оленя по склону пронесся всадник. Всадник остановился, развернулся и поднял коня на дыбы. Это был Колку. Он тоже занес копье, чтобы встретить надвигающегося зверя, но неожиданно издал крик тревоги.

Рогов не было. Огромная тень прижалась к земле, сверкнули маленькие глазки, блеснули белые клыки гигантского вепря. Чудовище вылетело на гребень и одним движением головы вспороло бок коню, выбросив Колку из седла. Подросток попытался метнуть копье, но под таким углом броска не вышло, и оружие лишь скользнуло по боку огромного зверя, не причинив ему вреда.

Вепрь гортанно зарычал и насел на племянника Вортингора. Тот вскрикнул, когда зверь опустил копыто ему на грудь и нагнул голову для смертельного удара.

Кимон испустил крик ярости. Он погнал лошадь к месту боя и что было мочи метнул свое копье. Наконечник ударил зверя в ухо, и вепрь поднялся, злобно заворчав. Кимон уже привстал в седле, прыгнул прямо на поднятую морду, едва уклонившись от встретивших его клыков, и, перекувырнувшись, вскочил сначала на спину вепря, коснувшись рукой острой щетины. Он развернулся и вогнал меч в нежную кожу за ухом зверя, ногами обхватил шею, левой рукой ухватился за острый как бритва клык. Клинок поднялся и опустился, вепрь вздрогнул, зарычал… и вдруг наступила тишина.

Зверь снова заворчал. В этом звуке была боль.

— Только не в ухо. Вынь клинок, — умоляюще прогудел он. — Только не в ухо. Слишком больно!

Изумленный Кимон разжал руку и в тот же миг был сброшен наземь. Мальчик растянулся во весь рост, а зверь подскочил к нему и приблизил воняющую землей морду к самому лицу жертвы. Сердце Кимона понеслось вскачь, и он воззвал к Аверну, приготовившись к смерти и лишь прося легкого пути в Страну Призраков.

Но смертельного удара не последовало. Вепрь вдруг поднялся на задние ноги, тяжелой тенью против блистающей луны. Человеческой рукой он выдернул из щеки клинок, оглядел его, хотел было сломать, но передумал и отбросил оружие в сторону. Блестящие глаза оглядывали Кимона. В животе у зверя урчало.

— Отличный прыжок и отличный бросок, — сказал вепрь. — Мне будет больно до этого же часа завтрашней ночи. А может, и дольше.

— Кто ты? — нерешительно спросил Кимон, осторожно поднявшись на ноги. — Человек или вепрь?

— Я Урскумуг. То и другое. Старейшее существо. Один из многих. Что-то пробудило нас, и мы осматриваемся по сторонам. Не часто нам выпадает роскошь свободы. Славный прыжок. Славный бросок.

Высокая фигура вновь подступила к Кимону. Смрадное дыхание и страх заставили мальчика отшатнуться. Он пятился, пока не уперся спиной в ствол, и так застыл. Ноздри вепря раздувались, лоб морщился складками. Морда его казалась почти человечьей, и на ней мелом нанесены были человеческие черты.

Урскумуг сказал:

— От тебя несет одержимостью. Что-то вселилось в тебя. Ты не просто мальчик. Ты опасен. Мне будет проще жить, если я убью тебя. Или дам тебе слово. Что ты предпочитаешь?

Прижатый к дереву Кимон не замедлил с ответом:

— Слово!

— Многого я не могу обещать, но назови мое имя в любом из моих святилищ, и я проворчу тебе. У меня их не так много, но они хорошо скрыты.

— Что толку в ворчании?

— Что толку в прыжках? — огрызнулся Урскумуг, потирая окровавленное ухо. Потом он поднял рыло и втянул воздух. — Кислый запах. Запах другой земли. Ты его чуешь? Что-то странное творится в этой доброй земле. Что-то серьезное. Старейшие существа пробуждаются. И старые духи. Что-то происходит. Берегись!

Зверь отвернулся, опустился на все четыре ноги, заворчал, взрыл клыками землю и пропал.