Поверженный ангел(Исторический роман)

Можно себе представить, как были опечалены и напуганы всеми этими ужасными событиями ближайшие соседи Арсоли, чета Форжьере. А тут еще Андреа Вальдекки, старый приятель Чекко, тоже сиенец, уже десять лет как осевший во Флоренции и служивший писцом во дворце подеста, принес тревожную весть. Забежав тайком в дом Форжьере, он сообщил ему, что получил от начальства на переписку указ, где подеста повелевает не выпускать из города некоторых граждан Флоренции разного звания, среди которых Андреа встретил и имя Чекко Форжьере. Хорошо зная, что следует за такими приказами, Чекко решил не сидеть сложа руки: заложил у ростовщика-еврея все самое ценное, что имелось в доме, собрал свои сбережения и весь этот немалый капитал, почти в тысячу флоринов, тайно передал на хранение настоятелю маленького монастыря Сан Сальви. Настоятель обещал свято исполнить его волю — передать доверенные ему деньги дочери Чекко, Марии, в качестве приданого, если, конечно, сам Чекко или его жена не возьмут их раньше.

Выполнив свой долг перед дочерью, Чекко решил воспользоваться тем, что его пока оставляют на свободе, и позаботиться о жене. В его доме не осталось ни золота, ни мало-мальски ценных вещей, но был сам дом, который можно было заложить. Недолго думая он так и поступил. Вырученные деньги они с Матильде положили в шкатулку и зарыли в одном лишь им известном укромном местечке во дворе дома Андреа. Теперь Чекко оставалось только ждать своей судьбы. И она скоро явилась в образе троих мрачных, неразговорчивых стражников подеста. Чекко поцеловал на прощанье плачущую Матильде и ушел вместе с ними, чтобы никогда уже не вернуться в свой старый дом на Гибеллинской улице.

Матильде никогда не была влюблена в мужа, последнее же время, привыкнув к нему и узнав все его недостатки, иной раз даже тяготилась его присутствием. И только теперь, лишившись его, она впервые поняла, чем он был в ее жизни, сколько забот нес на своих плечах, какой опорой и защитой было для нее само его существование. Разом потеряв все это, она почувствовала себя одинокой и беззащитной. А тут еще соседи, вдруг переставшие замечать ее из страха быть заподозренными в дружбе с крамольниками. Поэтому ее даже обрадовал приход синьора Алессандро, полного сочувствия, доброжелательного и в то же время исполненного силы, выглядевшего в глазах несчастной женщины почти всемогущим.

Выслушав жалобы Матильде на соседей, синьор Алессандро, ликовавший в душе по случаю столь успешного исполнения своего замысла, постарался придать своему лицу самое мрачное выражение и под конец решительно объявил, что не может ее оставить в таком бедственном положении. Он знает одну одинокую вдову, которая была бы рада, если бы Матильде согласилась поселиться у нее в доме. Правда, женщина эта самого простого звания, но вполне добропорядочна, набожна, хорошая стряпуха и к тому же очень любит детей. Он уверен, что Матильде будет там хорошо, во всяком случае, лучше, чем здесь, где каждая вещь и косые взгляды соседей все время будут напоминать ей о несчастье. Решительность синьора Алессандро и отчаяние, владевшее женщиной, заставили ее побороть все сомнения и согласиться на это предложение, казавшееся ей бескорыстным и исполненным христианского человеколюбия.

Вот так получилось, что через несколько дней после ареста Чекко его жена вместе с дочуркой поселилась на другом конце города, на виа дель Порчеллана, неподалеку от церкви Всех Святых.

Первое время синьор Алессандро не появлялся на виа дель Порчеллана, дожидаясь, когда Матильде попривыкнет к своему новому положению. Потом как-то заглянул невзначай, будто только затем, чтобы узнать, каково живется его подопечной на новом месте. Вскоре он зашел еще раз, с игрушкой для Марии, потом зачастил чуть не каждый день, всегда принося с собой то какое-нибудь лакомство, то подарок для Матильде. Мало-помалу между ними установились дружеские, почти нежные отношения. Матильде без друзей и знакомых было на новом месте если и не так тоскливо, как в старом доме на Гибеллинской улице, то все же не слишком весело, и она каждый раз искренне радовалась приходу любезного, умного собеседника. Ей льстило его внимание, его восхищение ее красотой, они подолгу беседовали о всякой всячине и только об одном ни разу не обмолвились ни словом — о судьбе несчастного Чекко. Это и радовало и тревожило синьора Алессандро. «Неужели она так скоро забыла мужа? — спрашивал он себя. — Или я ей действительно нравлюсь?..»

Дни шли за днями, и чем дальше, тем он все больше склонялся к последнему предположению. Чтобы покончить с сомнениями и приблизить минуту своего торжества, он под конец решил первым коснуться этого больного вопроса. Однако, прежде чем сообщить Матильде печальную весть, он посетил подеста и имел с ним долгую и откровенную беседу, по сути дела и определившую судьбу ни в чем не повинного сиенца, которого решено было навсегда заточить в подземной тюрьме Стинке.