Поверженый король

— Ильдус, ты знаешь, многое зависит не только от меня, но и от моего руководства. Нужно очень постараться, чтобы они закрыли глаза на этот пробел в твоей биографии. Я могу гарантировать только то, за что несу ответственность. Ты не думал, что, помимо меня, о твоей службе мог знать кто-то другой или другие? Как быть в этом случае?

— Вы знаете, Виктор Николаевич, от судьбы не уйдёшь. Меня так и так ждут ножи, и я хотел бы умереть нормальным зеком, а не опущенным ниже плинтуса бандитом.

— Дело твоё, Муратов, — ответил я. — Ну, что, приступим к работе?

Муратов кивнул головой и попросил у меня лист бумаги.

* * *

Муратов закончил писать явку с повинной. Он отодвинул в сторону листы с бумагой и откинулся на спинку стула. Лоб его покрывала испарина, а руки мелко дрожали. Взглянув на него, я понял, как тяжело дался ему этот шаг. Я встал из-за стола и, найдя на полке шкафа общую тетрадь, протянул её Муратову.

— Вот, возьми, Ильдус, тетрадь и карандаш. В камере делать нечего, пиши явку. Пиши всё, что вспомнишь. Завтра с утра по указанным тобой адресам пройдут обыски и задержания. Если ты подсунул мне пустышку, я тебе не позавидую. Завтра же уедешь в следственный изолятор.

— Вы что, Виктор Николаевич, зачем мне темнить? Я играю с Вами в открытую игру.

Я вызвал конвой, который увёл Муратова в камеру. Взяв с собой явку с повинной, я направился к Фаттахову. Заглянув в кабинет, я увидел, что он не один. У него в кабинете сидел сотрудник ФСБ. Увидев меня, Фаттахов махнул рукой, приглашая меня зайти. Я вошёл и присел на стул.

— Виктор Николаевич, вы знакомы? — произнёс Фаттахов. — Это Илья Анатольевич Ильин, начальник отдела ФСБ. Он давно хотел с тобой познакомиться, но как-то всё не получалось.

Я протянул руку и представился.

— Виктор Николаевич, — обратился ко мне Ильин. — Вот Вы непосредственно работаете с лидерами преступных формирований. Вы работали с Лобовым, сейчас, насколько я знаю, работаете с Муратовым, скажите мне, Вам не приходилось слышать от этих лиц какие-то высказывания антироссийской направленности?

— Нет, лично я не слышал. Если сказать честно, я с ними на эту тему не дискутировал. Это бандиты, а не какие-то наймиты иностранных государств. Может, я ошибаюсь?

— Вы знаете, что бывший Ваш подопечный Лобов вскрылся в изоляторе и сейчас находится в тюремной больнице? Вскрылся в знак протеста против проведённого Вами следствия. Он по-прежнему обвиняет Вас в том, что Вы оказали на него психологическое давление и принудили таким образом оговорить себя.

— Ну, а что по этому поводу думает ФСБ, какова его позиция? Илья Анатольевич, скажите, а добровольно сданное им оружие, БТР — это тоже психологическое давление? Вот Вы меня давите, не давите, но БТР я Вам не выдам потому, что у меня их просто нет.

— Виктор Николаевич, да Вы не волнуйтесь, я же Вас ни в чём не обвиняю, — сказал Ильин.

— Слава Богу, что Вы меня ещё не обвиняете. Мне было достаточно одного обвинения со стороны прокуратуры республики, когда они возбудили против меня уголовное дело.

— Серьёзно? — удивлённо спросил он меня.

Он сыграл бездарно и я сразу понял, что он лукавит, делая вид, что не слышал об этом деле.

Я встал со стула и протянул Фаттахову явку с повинной Муратова.

— Ринат Бареевич, почитайте, много интересного он там написал, — сказал я и направился на выход из кабинета.

— Приятно было с Вами побеседовать, — попрощался Ильин.

— А мне — напротив, — ответил я и вышел из кабинета.

* * *

Фаттахов зашёл ко мне через час. Он не скрывал довольную улыбку и поэтому сразу же, с порога, произнёс:

— Ну, ты и даёшь, Виктор Николаевич. Ты как многостаночник, за что ни возьмёшься, всё сделаешь как надо. Сейчас иду от министра, могу сказать, что он очень доволен твоей работой, и насколько я понял, он готов назначить тебя начальником управления по борьбе с организованной преступностью хоть сегодня.

— Спасибо, Ринат, — произнёс я, — мне достаточно и устной благодарности, иной, я думаю, не дождусь.

— Ты на что это намекаешь? — поинтересовался он у меня. — В отношении награды, что ли? Он в этом не виноват, всё, что от него зависело, он сделал, теперь бумаги в Москве.

— Москва как яма, там столько моих наградных листов затерялось, что у меня создалось впечатление, что мои наградные листы они используют вместо туалетной бумаги.

— Да ты не переживай, в этот раз, я думаю, всё будет нормально. Я тебе специально не говорил о том, что министр МВД России прислал телеграмму, где потребовал наградить наиболее отличившихся в ликвидации этих двух бандитских группировок.

— Посмотрим, Ринат.

— Кстати, Виктор Николаевич, ты за что так побрил Ильина? Я Илью знаю давно, парень он вроде бы неплохой.

— Васильев Славка тоже вроде бы был неплохим парнем, а видишь, как всё повернулось. Поэтому я сейчас придерживаюсь одного принципа, упаси меня Боже от друзей, а с врагами я как-нибудь разберусь и сам.

— Не узнаю я тебя, Виктор Николаевич. Ты стал каким-то колючим, замкнулся в себе. Это нехорошо.