Поверженый король

— Скажите, Рамиль Азгатович, а обедать по три часа Ваши сотрудники не устали? Как Вам самому не стыдно, что за пример Вы подаёте личному составу, когда сами приходите к десяти часам на работу?

Он покраснел. Его руки не находили покоя. Он их то клал себе на колени, то засовывал в карманы костюма.

— Вот что, дорогие товарищи. Работу вашу по раскрытию преступления в отношении Груздева считаю крайне неудовлетворительной, в связи с чем, ставлю вас в известность, что об этом будет доложено руководству министерства и соответствующими выводами для вас. А сейчас ваши сотрудники под вашим чутким руководством составят новый план оперативно-розыскных мероприятий с нормальными рабочими версиями и приступят к выполнению намеченных мероприятий. Тем, кому тяжело работать, предоставляется возможность написать рапорт об увольнении из органов. Сейчас, когда стоят все предприятия, эти люди едва ли найдут себе работу. Это, между прочим, касается и вас лично, товарищи руководители. Заслушивание назначаю на завтра, на двадцать часов.

Я отпустил руководителей. Оставшись один, я поднял трубку телефона и стал звонить Костину. Дозвонившись до него, я коротко доложил о состоянии организации работы в отделе милиции, о полном бездействии начальника ОУР и заместителя начальника отдела по оперативной работе. Костин одобрил мои действия и посоветовал мне не обращать внимания на возможные угрозы в мой адрес. Положив трубку, я собрался и поехал устраиваться в гостиницу.

* * *

Утром я встретился с женой Лобова. Несмотря на её негативное отношение ко мне, после того как она наняла Геннадия Разина, она была изрядно напугана убийством Груздева. Мне удалось склонить её к откровенности, в результате чего я узнал от неё, что ей и Груздеву угрожал убийством бывший соучредитель Груздева, некто Челадзе. Личность этого человека заинтересовала меня, и я прямо из дома Лобова дал команду, чтобы его доставили ко мне.

Валентина за эти четыре месяца сильно сдала. Под её глазами появилась нездоровая темнота, волосы словно подёрнуло снегом. Разговаривая с ней, я узнал, что она по просьбе её мужа переписала записанные на её имя акции.

— Валентина, скажи, на какие деньги ты сейчас живёшь, если ты отдала все свои активы, ведь ты после свадьбы нигде не работала, — поинтересовался я у неё.

— Сейчас у меня один лишь источник, это магазин, — сказала она. — Если его отберут, тогда совсем конец. Сейчас пока не решён вопрос с бизнесом Груздева, им управляет его директор, некто Никульшин. Кто он такой, я не знаю и сейчас боюсь, что меня могут убить, так же, как и Груздева, чтобы совсем отобрать у меня этот бизнес.

Теперь картина для меня стала проясняться. Лобов по неизвестной мне причине стал лихорадочно сбрасывать свой бизнес совершенно посторонним людям. Это говорило о многом, в том числе и о том, что ему не совсем хорошо в изоляторе. Именно это, на мой взгляд, было важным для сброса акций. Таким образом, Лобов, по всей вероятности, пытался сохранить свою жизнь и своё положение в изоляторе. В отношении Челадзе тоже всё было понятно. Сейчас, когда все дела Лобова пошли вниз, он решил напомнить о себе. Если суд встанет на сторону Челадзе, то ему может отойти не только половина бизнеса Груздева, но, возможно, и весь его бизнес.

Посидев у жены Лобова для приличия ещё минут пятнадцать, я собрался и, попрощавшись с Валентиной, направился в отдел милиции.

Приехав в отдел милиции, я сразу же прошёл в кабинет начальника отдела. Минут через десять в кабинет вошёл Челадзе, которого мне доставили сотрудники патрульно-постовой службы. Судя по внешности Челадзе, последний был изрядно напуган приглашением в милицию. Посмотрев на него, я решил использовать данный фактор в работе с ним.

— Гражданин Челадзе, почему Вы решили разделаться со своим бывшим соучредителем Груздевым? Только не говорите мне, что Вы к нему не приезжали с ребятами из Челнов и не угрожали ему убийством. У нас имеются свидетели Вашего посещения Груздева, которые подтвердят Ваш приезд и Ваши угрозы в его адрес.

Большие глаза Челадзе сделались ещё больше, и мне показалось, что они были готовы просто выкатиться из глазниц.

— Кстати, моя фамилия Абрамов, я заместитель начальника управления уголовного розыска, и прибыл в Елабугу по особому распоряжению руководства министерства.

Я сделал паузу и посмотрел на него, который, похоже, находился в предобморочном состоянии.

— Так говорите же, Вы что, язык проглотили? — я ударил кулаком по столу.

Он заморгал глазами, как это делают дети перед тем, как заплакать, и, заикаясь, произнёс: