Поверженый король

Алик что-то сказал ребятам, и те стали доставать обрезы, пистолеты и бросать их в снег. Лобов подошел к Алику и вытащил пистолет, который торчал у него из-за пояса.

— Ну, а теперь, Алик, давай начнём разговаривать, — произнёс Лобов. — Мне вчера твой гонец предъявил в отношении двух лиц, которые якобы обратились к тебе за помощью. Хочу тебя просветить, что с Шигаповым у меня нет никакого бизнеса. Он сжёг у меня два «КАМАЗа», я сжёг в ответ около десяти машин. Можешь передать ему, он мне не нужен, ни как человек, ни как коммерсант. Можешь работать с ним, я не против этого. В отношении второго, могу пояснить, он просто педераст, в прямом смысле этого слова, и поэтому должен заплатить за прекрасный фильм с его участием. Я не думаю, Алик, что ты, авторитетный парень, будешь дружить и защищать этого пидара, что пытаешься делать сейчас.

Алик стоял, не зная, что ответить на слова Лобова. Наконец, он сказал:

— Фомич, это всё слова, нужны аргументы и факты. Предъяви.

Лобов подошёл к автомашине и достал кассету.

— Надеюсь, найдёшь, на чём посмотреть. И на будущее, как говорят в разведке, перед тем как войти, подумай, как оттуда выйти.

Лобов махнул рукой, и бронетранспортёры, взревев моторами, скрылись в лесу. Автоматчики двинулись в сторону Менделеевска, где в ста метрах от места стрелки их ожидал автобус.

Лобов, вытащил из пистолета Алика обойму с патронами и разрядил его пистолет. Он молча отдал ему пистолет.

— Я думаю, Алик, что это наша первая и последняя встреча с тобой. Больше я с тобой встречаться не намерен. Ты не тот человек, который может качать здесь права, надеюсь, ты это хорошо усвоил.

Лобов с ребятами сели в автомашину и, развернувшись на дороге, поехали в сторону Елабуги. На дороге, провожая его машину взглядом, стояли Алик и его ребята.

— Ты что, Алик? Его мочить нужно было сразу, а не устраивать базар, — произнёс его приятель Мотор.

Алик взглянул на него и молча ударил его в лицо. Мотор упал, разбитое лицо покрылось кровью.

— Идиот, мне что, с обрезами против бронетранспортёров выступать, что ли? — сказал Алик и сел в автомашину.

Настроение его в корень испортилось. Он взглянул на водителя и коротко произнёс:

— Домой.

* * *

Поздно вечером Лобову позвонил Ефимов. Судя по его голосу, он был изрядно напуган.

— Слушай, Фомич, в Казани застрелили Гитлера. Ты знаешь, его завалили прямо у его дома.

— Володя, успокойся, его уже не вернёшь. Что говорят ребята, кто его мог завалить?

— Не знаю я ничего, Фомич, не знаю. Я накануне общался с ним, он был, похоже, выпившим и всё время шутил со мной. В последнее время Гитлер пытался зажать молодых, которые, с его слов, совсем обнаглели и стали требовать часть бизнеса. Старики, в том числе и он, были против этого. Кое-кого они наказали, кое-кого он захотел наказать сам. В этот вечер он попросил меня, чтобы я выслал к нему своего человека для акции, однако его, похоже, опередили. Он оказался первым из стариков, кто погиб в этом конфликте.

— Ты, Володя, не дергайся. Они сами разберутся между собой. Ты почему молчишь и не говоришь, как решился вопрос с вашим ликёроводочным заводом? Ты утряс этот вопрос или нет?

На той стороне провода повисла пауза. Лобов почувствовал, что не гибель Гитлера заставила его позвонить ему, а страх, который Ефимов испытывал ежедневно после неудачной попытки покушения на Ленара Кашапова. Причастность Ефимова к покушению была столь очевидной, что её даже не нужно было маскировать чем-то. Он хотел уехать из Мензелинска, но против отъезда была вся его родня.

— Ну, что ты молчишь? Ты будешь говорить со мной или нет?

— А что я тебе могу сказать, что я — дурак, что ли? Ну, дурак, убей меня за это.

— Зачем я буду тебя убивать, и без меня найдутся люди, которые с удовольствием всадят в тебя с десяток пуль. Как же ты, Володя, так прокололся, направил своих людей на это дело? Я же предлагал тебе услуги Пуха, а ты почему-то отказался от этого. Деньги, что ли, пожалел? Запомни, Володя, в гробу карманов нет. Теперь у тебя лишь один выход — это сбежать из города.

— Не могу, Фомич, у меня жена беременная. Если я смотаюсь из города, они убьют её, я это точно знаю.

— Тогда отправь жену куда-нибудь, а потом уедешь сам. Я не поверю, что у тебя нет денег для того, чтобы укрыть свою семью. Ну, хочешь, я тебе помогу деньгами?

— Фомич, я устал прятаться и дрожать. От судьбы не уйдёшь. Я не думаю, что они завтра нанесут по мне удар, дадут всему этому успокоиться, и когда я тоже успокоюсь, вот тогда они и ударят.

— Володя, я совсем недавно встречался с Аликом. Если бы ты мне раньше обо всём этом рассказал, то я бы их всех положил на этой встрече. У меня была уникальнейшая возможность положить всю эту бригаду в лесу.

— Вот видишь, я везде виноват. Я не хотел тебя напрягать своими проблемами, рассчитывал, что сам могу во всём разобраться.

— Зря ты, Володя, зря. Сейчас, конечно, вряд ли что-то можно изменить в этом деле. Я бы на твоём месте всё же свалил.

— Спасибо, Фомич. Давай, приезжай, хотел бы поговорить с тобой вживую, а не по телефону.