Повешенный

Небольшой шумный квартал затесался среди высотных зданий островком чужой и незнакомой культуры. Низкие приземистые дома из красного кирпича в путах металлических лестниц и балконов горели вывесками на незнакомом Уильяму языке, – он только иногда видел знакомые по французскому слов, которые, тем не менее, не вносили никакой ясности, – а доносившиеся из-за их дверей ароматы заставляли сытый желудок молодого мужчины сворачиваться в узел от голода. Найти нужный бар среди столь пёстрого окружения казалось Уиллу нереальным. Но и на этот раз судьба благоволила Уильяму.

Даниэль переминался с ноги на ногу, низко подпрыгивал на месте и всячески пытался согреться, стоя около выбивающегося своей серостью и мрачностью здания. На нем не было вывески с цветастым изображением пиццы или пасы, а буквы не складывались в итальянскую фамилию. Напротив, «У Донована» звучало настолько привычно и знакомо, что Уилл даже забыл о том, что находится в самом сердце итальянского квартала.

Вот только хмурые косящиеся лица людей около ресторана напротив очень быстро вернули Уильяму чувство реальности. Пальцы скользнули по краю полей шляпы, и Уилл зашагал в сторону друга.

– Найдёшь меня в «Грустном кабанчике», – не скрывая ехидства протянул Уильям, вальяжной походкой подплыв к другу. – Ты ведь именно так сказал перед уходом со смены? Или мне показалось? Ах да. Ты же еще и упоминал его, когда звонил мне напившийся вусмерть и не мог связать даже двух слов.

Куэрво вздрогнул и обернулся к Уильяму.

– Я тебе звонил? Не помню этого, – Даниэль виновато улыбнулся. – Нет. У тебя определенно чертовски хорошая память, дружище. Хотя я ничуть не удивлён этому. Хирург должен помнить все.

– Правда, – Уилл обвёл здание позади Даниэля скептичным взглядом и покачал головой, – ты сказал, что это бар недалеко от Маленькой Италии. Ты не говорил, что он находится прямо посреди итальянского квартала. Это не очень… благоразумно.

– Ну забыл, немного. С кем не бывает. – Даниэль поднял взгляд к ночному небу с видом великомученика. – Посмотри на себя, к слову. У тебя такой вид, словно ты не спал несколько суток. И к тому же благоразумие никогда не было нашей сильной стороной.

– Я и не спал несколько суток, если ты забыл, – Уилл дотронулся пальцами до распухшего после встречи с Натаниэлем Кёнигом носа. – Но… почему «Грустный кабанчик»? Я не вижу нигде этой вывески. Только если ты не перепутал адрес.

– Его владелец Джеки Донован. Весь квартал зовёт его Джеки Кабанчик. Он похож на кабанчика. – Истеричный смешок вырвался из Даниэля. – Да и в городе ты скорее узнаешь о нем информацию, если спросишь про Кабанчика. Никто не знает его по фамилии. Вообще он ирландец. Я до сих пор не понимаю, что он забыл в итальянском квартале. Тут везде за милю пахнет тушёными помидорами, розмарином и вином, а тут Джеки со своим ирландским виски. Но на удивление, его никто не трогает. Пока что.

– А почему грустный?

– Ему никогда не дают чаевых. Потому что он ирландец. И потому что воняет как сто свиней. Да и бар у него отвратительный, скажу тебе.

– И именно поэтому мы в него идём?

– В точку!

Даниэль, казалось, сиял изнутри. Он с самым довольным видом вскинул голову и поднял в верх указательный палец, явно намереваясь продемонстрировать Уильяму всю тяжесть его скепсиса и предвзятости к гениальности Даниэля. Уилл тяжело выдохнул и, оглянувшись, потуже затянул пояс на своём пальто.

– Кстати, – спохватился Даниэль. – Джеки уже два месяца нет. Так что можно не волноваться за свои зубы и все выяснить.

– Неужели его подстрелили? – Уилл насмешливо выгнул дугой бровь и хмыкнул.

– Нет, к сожалению. Этот раунд остался за кабаном, – хохотнул Даниэль. – Но отбыть свой срок ему все же придётся. Разбойное нападение на ювелирный магазин и разбитое лицо полицейского не тянут на штраф. Но ничего. Лет через семь ты сможешь лично убедиться в том, что этого кабанчика очень сложно загнать в ловушку.

– Заканчивал бы ты со своими книгами.

– А что такое? Я люблю французскую литературу. – Даниэль пожал плечами. – И тебе советую читать что-то помимо медицинских журналов и справочников.

– У меня не так много свободного времени, чтобы наслаждаться любовными похождениями сытых французских дворян. Мне самому хотелось бы не сдохнуть с голоду. Если ты еще не забыл. – Уильям нервно сунул руки в карманы, тут же нащупав смятую пачку сигарет.

– Да-да, – язвительно ухмыльнулся Даниэль. – Ты же у нас на самообеспечении. Так это называют в армии, да? Слишком гордый, чтобы помириться с отцом и попросить у него помощи.

– Зато тебе, я смотрю, – зажав сигарету зубами, процедил Уильям, – гордость не мешает клянчить деньги у брата.

– Не клянчить, а брать в долг, – с важным и многозначительным видом заметил Даниэль.

Он с завистью посмотрел на сигарету Уилла, пока тот пытался чиркнуть спичкой по отвлажневшему коробку, и грустно вздохнул.