Повесть без названия

Не буду кривить душой и специально придумывать красивый, жизнеутверждающий конец. Не в этот раз. Вообще, всё написанное выше-прелюдия. Все эти мои рассказы. Я не писатель и, видимо, никогда им не стану. Нету той собранности, обстоятельности и хваткости, присущей настоящему писателю. И взявшись за очередное произведение, я спешу побыстрее его закончить. Почему? Боюсь-не успеть. Боюсь-бросить. Боюсь-не найти в себе сил изложить всё точно. Интересно и правдиво. Я, скорее, собеседник. Отчасти, рассказчик. Пытаюсь рассказывать о прошлом, об ушедшем навсегда, насовсем. И эти мои воспоминания-об ушедшем. И об ушедших. А последним рассказом, завершающим этот цикл, будет рассказ Эдуарда Асадова. Это его произведение в стихах, и я решил вставить их в эпилог. Подведя тем самым большую красную черту под моим повествованием. И не важно, что это стихотворение, и оказалось оно в прозаическом сборнике. Важно то, что автор сумел передать, изложить и показать всю ту безграничную любовь наших питомцев к нам, людям. После ранения на фронте Асадов потерял зрение. И написал эти стихи, будучи уже незрячим. Наверное, многие читали его или слышали о нём. А если нет-я вам искренне завидую. Прочитав впервые, надеюсь, вы прикоснётесь к этой святой неразгаданной тайне: почему и за что они нас так любят?

Если вы когда-нибудь захотите испытать человека, узнать размеры и глубину его сердца, попросите прочитать эти стихи. Вслух. И посмотрите при этом в его глаза. Нет, не так. Загляните ему в глаза! И может быть тогда вы многое поймёте и узнаете о нём. И о себе.

ЭДУАРД АСАДОВ СТИХИ О РЫЖЕЙ ДВОРНЯГЕ

Хозяин погладил рукою

Лохматую рыжую спину:

– Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,

Но все же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник

И скрылся под гулким навесом,

Где пестрый людской муравейник

Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу.

И лишь за знакомой спиною

Следили два карие глаза

С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа

Сказал: – Что? Оставлен, бедняга?

Эх, будь ты хорошей породы…

А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался,

Взревел паровоз что есть мочи,

На месте, как бык, потоптался

И ринулся в непогодь ночи.

В вагонах, забыв передряги,

Курили, смеялись, дремали…

Тут, видно, о рыжей дворняге

Не думали, не вспоминали.

Не ведал хозяин, что где-то

По шпалам, из сил выбиваясь,

За красным мелькающим светом

Собака бежит, задыхаясь!

Споткнувшись, кидается снова,

В кровь лапы о камни разбиты,

Что выпрыгнуть сердце готово

Наружу из пасти раскрытой!

Не ведал хозяин, что силы

Вдруг разом оставили тело,

И, стукнувшись лбом о перила,

Собака под мост полетела…

Труп волны снесли под коряги…

Старик! Ты не знаешь природы:

Ведь может быть тело дворняги,

А сердце – чистейшей породы!