Повесть будущих дней

— Да… родители… — нерешительно произнес он.

— А где ваш отец?

— Здесь… в деревне…

— Кем?

— Э… э… гмм… кре… крестьянин…

— А-а!.. — продолжила барышня и перевела взгляд куда — то в угол.

С минуту никто ничего не говорил. Барышня перебирала пальцами по столику. Чесь ковырял сапоги своей саблей.

— Извините, я на минуту к папе, — вскочила девица и побежала в кабинет.

— Папа! — кинулась она к отцу. — Что же это ты наделал? Принял в дом хама, да еще познакомил его со мной. Посмотрел бы хоть на его руки. Неужели мы до того дожили, что вынуждены дружить с холопами?

— Да он же офицер польской армии, — оправдывался отец, — он же воевал за нас с бунтовщиками.

— Ради этого он служит и деньги получает! — крикнула дочка. — Неужели с каждым, кто служит, я должна знакомиться? Этак со всеми служащими холопами придется дружить. Или Загорским недостает соответствующих знакомств?

— Да никто не собирается вести с ним знакомство. Он зашел случайно. Неужели было гнать его, офицера польской армии?

— Ну, так возись с ним сам! — топнула ногой панна Мальвина и вышла через другую дверь.

Пан Загорский почесал затылок. Он сам видел, что дал маху.

Официальную беседу, которая ни к чему не обязывала, он, конечно, мог вести. Но зачем было знакомить с семьей? Этот хлоп может взять себе в голову, что им ровный и захочет продолжить знакомство. Может даже сунуться и тогда, когда здесь будут настоящие гости. А случилось все это потому, что пану Загорскому понравились слова этого человека: «Плакали московские деньги».

Пан Загорский в плохом настроении вышел к Чесю. Тот сидел, весь красный и ругал себя за то, что так легко и быстро признался в происхождении.

— Извините, — начал пан Загорский с добродушной усмешкой. — У панны Мальвины разболелась голова. Придется уже мне заменить ее, если пана удовлетворить такое замещение.

— Не волнуйтесь, сударь, — сказа Чесь. — Я только на минуту, по дороге. А занимать ваше время я ни в коем случае не имею права. Я же сам вижу вашу работу, сам слышу беспрерывный телефон.

— Увы, — вздохнул довольный пан Загорский. — Работать приходится за всех. Даже с добрыми друзьями поболтать нет времени.

Чесь встал и простился. Пан Загорский проводил его до самого крыльца.

Хмурый возвращался Чесь домой. Стеганул своим стеком свинью, которая попалась па дороге. А когда тот же Николай опять встретил его на улице и обратился, то Чесь только буркнул— «отстань», — и пошел дальше.

— Вот что значит познакомиться с самим господином! — промолвил Николай, глядя вслед своему бывшему товарищу.

Уродливым показался Чесю и свой дом, и бородатый пузатый отец, и простая баба — мать, и испачканная сестрица. Он не мог им простить того, что они— простые мужики, что ему приходится краснеть за них.

А в результате всего этого настроения в нем закрепилась мысль достичь, заслужить состояния, чтобы господа ценили его, несмотря на его происхождение, чтобы быть с ними, как равный с равным…

Жизнь в имении давно уже вошло в свою колею. Снова казалось, что везде тихо и спокойно. Ребята опять стали возиться со своим радио.

Сидят в темноте, прислушиваются.

Вот слышат однажды разговор. Ближе и ближе…

— Кажется сюда? — прошептал Тимофей.

Шаги остановились у дверей. Раздался шепот.

«Не, сюда ли!» — мелькнула мысль у каждого из ребят. Мурашки побежали по спине.

Вот скрипнула дверь.

Блеснул электрический фонарик.

И ребята увидели… Чеся и войта!

— Вы что здесь делаете? — крикнул войт.

Ребята — кто куда.

— Ах, вы, бездельники! — снова крикнул войт и толкнул кулаком Максимку так, что тот полетел на землю.

А Юзик почувствовал, что ему обожгло лицо… вскрикнул! оглянулся: стоит перед ним, улыбаясь, Чесь и снова замахивается своим стеком.

— У-у гад! — вскрикнул Юзик и побежал к дверям.

Мигом исчезли ребята, а победители беспрепятственно завладели «радиостанцией»…

Мотэль и Юзик неслись во весь дух; им казалось, что за ними гонится целый отряд врагов. Приостановились только тогда, когда убедились, что никакой опасности нет.

— Почему явился этот Хлюст? — удивлялся Юзик. — Разве это его касается? Даже Максимкову отцу не сообщили.

— Наверное, ни с кем не хотели делить честь великой победы, — сердито сказал Мотэль. — Наверно надеются на большую благодарность.

— Что же теперь будет? — с ужасом думали ребята.

А дело вышло достаточно серьёзное. Даже с формальной стороны было преступление: «станция» была тайная, без разрешения, незарегистрированная.

Но куда важнее были все другие обстоятельства, которые можно было связать с этим делом. Станция была в здании Степана, того самого Степана, который тогда оскорбил министра. Кроме того, ходили слухи и о его старшем сыне, который куда-то пропал… Наверное, здесь замешан и сам Степан, а дети только прикрытие.

Да еще тут оказался и еврей Мотэль, отец которого еще более подозрительный, чем Степан. Наверное, отец и управляет этим делом.

Юзиков отец казался надежным человеком, но, по-видимому, притворялся. Вторые два парня тоже, наверняка, что-то знают.

И на второй день арестовали пять детей и пять родителей, отвезли в уездный город в тюрьму и посадили в камеры по отдельности.