Повесть из собственной жизни: [дневник]: в 2-х томах, том 1

Я старости боюсь, не смерти.
Той медленной, как бред, поры,
Когда озлобленное сердце
Устанет от пустой игры.

Когда в волненьях жизни грубой

Ум станет властен над душой
И мудрость перекосит губы
Усмешкой медленной и злой.

Когда тревога впечатлений

Сухой души не опалит
Ни очертаньем лунной тени,
Ни бодрым запахом земли.

Когда вопросов гулкий ропот,

Ошибки, грезы и печаль
Заменит равнодушный опыт
И уж привычная мораль.

Когда года смотреть научат

На все с надменной высоты.
И станет мир наивно скучным,
Совсем понятным и простым.

И жизнь польется без ошибки,

Без впечатлений и тревог…
Лишь в снисходительной улыбке —
Чуть уловимый холодок.

Париж, 24.XI.1925

И у поэтов все нет и нет ничего — ни вечеров, ни собраний, ни альманахов. И работы нет.

Да, в среду я взяла и пошла к Масловой. Она очень участливо отнеслась ко мне, я даже не ждала, и, несмотря на то что у нее свой кадр работниц, обещала прислать пневматичку.[461] Одно только мне тут неприятно, что я сказала, будто мадам Лишина направила меня к ней. Это и правда, но только это было два месяца тому назад. Надо будет завтра заехать к Лишиной.

Еще собираюсь поступить в Институт социальных и политических наук [462]— открывается такой. Что меня толкает? История и политика? Просто желание чему-нибудь учиться? Пустота жизни? Не знаю. Но заниматься собираюсь серьезно и принесу в жертву этому и группу французского, и вечера поэтов.

24 февраля 1926. Среда

Постараюсь восстановить все, что было с субботы.

Суббота. Иду в Сорбонну, читаю на ходу. Вдруг: «Ирина Николаевна», — Терапиано. Заговорились. Он говорил о вечере, посвященном Есенину,[463] кот<орый> будет в субботу, о том-другом. В результате я на полчаса опоздала на лекцию. Решила не ходить совсем и пошла к Лишиной. Оказывается, она там уже и не живет давно, узнала новый адрес. Прослонялась до самой лекции Шестова. Там опять встретилась с тем молодым художником,[464] кот<орый> на «Дне декабристов» [465]подошел ко мне и просил написать одно стихотворение. На этой лекции мы встречаемся. Я ему еще одно стихотворение написала, а прошлый раз он все просил еще написать, говорит, что очень любит мои стихи. Встретила Ладинского. Он меня проводил до метро; а потом уговорил пойти в кафе, и целый час мы там просидели. Он мне читал стихи, говорили о поэтах, о журналах и так было хорошо, что и уходить не хотелось.

Воскресенье. Вечером были на концерте русской консерватории, посвященном Чайковскому.[466] Никогда еще ни один концерт не производил на меня такого впечатления. Особенно «Трио» Чайковского в исполнении Рахманова, Могилевского и Раи Гарбузовой. Был момент, уже в третьей части, каждый нерв во мне задрожал, и я боялась, что буду кричать или плакать. И так было до последнего аккорда (хотя заканчивается как раз не аккордом). Рая Гарбузова мне очень понравилась — девочка с белым бантом, и совершенно не ломается, когда играет, выражение такое серьезное, по-детски оттопыриваются губы, и совсем уже детский жест — вытирает руку о бок платья. Играет хорошо, и это не мое мнение, а знатоков; говорят, что Белоусов не достигает такой виртуозности. Хорошо, как никогда, играл Могилевский.

Понедельник. Еще на той неделе Демидов спрашивал Папу-Колю: «А почему ваша поэтесса не дает нам больше стихов?» — «Зачем она вам будет давать, если вы ее не печатаете?» — «Как? Ведь прошлое стихотворение очень скоро было напечатано?» — «Да совсем оно напечатано не было». — «Не может быть». — «Да уж верно». — «Нет, я вас уверяю, что оно было, я вам сейчас докажу». И начал по одному номеру все газеты перелистывать, до самого «Рождества». «Да, действительно. Тут какое-то недоразумение. Тогда вы, пожалуйста, принесите два стихотворения». В понедельник Папа-Коля отнес и «В Россию». Последнее на него (на Демидова. — И.Н.) произвело большое впечатление. Первое — «Переплески южных морей» — отнес сейчас же сдавать в набор. И тут вышло недоразумение: требуется заглавие. Поляков (метронпаж) не пропускает. Нельзя. Крупный разговор вышел у Папы-Коли с Демидовым, решили, что я сама приду говорить. Я обозлилась и решила ругаться.