Повесть, которая сама себя описывает

Но если этих подружек он ставил не очень высоко, то это больше потому, что жила неподалеку еще одна девочка, Таня, уже совсем другого сорта. Хотя какая девочка, скорее взрослая девушка, и очень красивая. Она была старше Олега лет на пять, а то и больше, и у нее был даже настоящий ухажер, учившийся на механизатора, с которым они целовались и обнимались. Но и с Олегом она с удовольствием общалась. А точнее сказать, играла. Потому что с ухажером не поиграешь, он-то совсем взрослый человек, он уже зарабатывал деньги и дарил ей разные подарки. А Олег, кажется, был в Таню несколько влюблен, несмотря на чудовищную разницу в возрасте, благодаря которой ни Таня, ни ухажер не видели ничего предосудительного в том, что Олег каждый божий день огородами тащился к Тане и, бывало, проводил с ней целый день. Так вот, Таня была самая настоящая красавица и тоже грязнуля.

Бабушка над ней и посмеивалась, и давала добрые советы. Дело в том, что мать Тани давно умерла, а отец, хромой и вечно пьяный дядя Матвей, в вопросах гигиены ни шиша не смыслил. Бабушка же смыслила лучше всех во всем на свете: в космонавтике, в кибернетике даже, потому что выписывала журнал «Наука и жизнь», а уж про искусство, медицину и политику знала решительно все. Смешно и говорить о какой-то там гигиене или домоводстве. Она советовала Тане, когда заходишь в свинарник, надевать косынку, а то все волосы моментально пропахнут навозом. А если руки настолько грязны, что уже не отмываются даже с мылом, то оттереть их можно жидкой глиной. А в баню надо ходить каждую неделю, а уж раз в месяц — непременно. А цыпки на ногах смазывать постным маслом. Таня все это слушала, но мысли ее были заняты другим — домашним хозяйством и предстоящим замужеством, так что ничего из сказанного она не выполняла. Таня стала для Олега первым в его жизни секс-символом, хотя такого слова он и до сих пор, кажется, не знает.

Продолжение было в пионерском лагере. Год был аккурат олимпийский. И все зажигали под антисоветские опусы группы «Чингисхан», игравшей в редком музыкальном стиле «мюнхенское диско». И все дружно плясали и пели: «Москау, Москау, забросаем бомбами, будет вам Олимпиада, а-ха-ха-ха-ха!» Все плясали и пели — это в СССР, естественно, все. Потому что за рубежом эта бодяга, говорят, не особенно котировалась. Да и в СССР, разумеется, далеко не все так делали, а только малая часть населения, а именно — поганая молодежь. Но молодежь тогда на девяносто процентов была поганая, так что все-таки изрядное число народу.

В том числе и в пионерском лагере. Там же тоже проводились дискотеки для старших отрядов, и вот там-то на дискотеке под звуки запрещенного «Чингисхана» и понравилась ему девочка Марина. Такая была совершенно обалденная девочка Марина. Высокая, красивая, грудь у нее такая, уже совсем как у взрослой, покачивалась. И притом что она была его ровесница, и такая веселая простая девчонка, но загадочная и нежная вместе с тем. И там, на дискотеке, она под «Чингисхан» танцевала «цыганочку», а это многие уже знают, что значит. Что она падает на колени и гипнотически быстро вибрирует персями! И Марина это делала, а он… ну, сами должны понимать, что он чувствовал. Да и все, конечно, пялились тоже. Но это еще была фигня по сравнению с мировой революцией. Мировая же революция, о необходимости которой так долго говорили, свершилась завтра.

Завтра, так себе выспавшись после вчерашней дискотеки, все встали и стали готовиться к очередному мероприятию. В поддержку международной солидарности всего прогрессивного человечества. И пионеры это человечество олицетворяли. В частности, и Марина. Она олицетворяла африканские народы.

Естественно, что дикие (ну ладно, развивающиеся) африканские народы нужно было олицетворять в особенной одежде. В идеале, наверное, — в набедренном поясе из шкуры пантеры или банановых листьев. Но где такое, во-первых, взять, а во-вторых, девочка-то, как выше говорилось, уже довольно подросла, и нельзя было с педагогической точки зрения, да она бы и сама не согласилась. Но как-то надо было решать вопрос, и вожатая, долго хмурясь и совещаясь со старшими девочками, решила, что одежды, конечно, чем меньше — тем лучше, но с ума только не сходя. И выбрали Марине самую короткую юбочку в лагере, надели рубаху и выше пупа завязали на узел. Так было нормально. Грудь прикрыта, а остальное чем голее, тем лучше. Очень пикантно получилось.

А потом ее стали мазать черной гуашью, потому что она же негритянка. Вожатая и девочки, которые мазали, к концу гримирования сами были немногим чище, чем Марина. Но все-таки чище. Ей вымазали лицо, шею, руки до локтя (рукава рубашечные до локтя закатанные), вымазали живот — один пуп белеется. Ноги вымазали от самых трусов до кончиков пальцев. И как ловко получилось! Как у настоящей негритянки — вся кожа черная, а ладони и подошвы белые! Ну, конечно, не совсем белые, особенно подошвы, но все-таки гораздо светлее, чем вся остальная кожа.