Повесть, которая сама себя описывает

Да, имел себя. Но не просто домик. Не тесная фанерная будка для железнодорожных сумасшедших, захламленная всяческой рванью и переломанным садоводческим инвентарем. У Кашиных стояла настоящая бревенчатая избушечка с кухней и кирпичной печью. А также и с артезианской скважиной. И с финской баней, «сауна» называется. Без бассейна, конечно, но с действительно сухим паром. Как и положено комсомольскому активисту. Каковым Олег, заметим здесь впервые, являлся.

Олег тогда выдвинул было встречный план — поехать на дачу к Стиве, но два официальных оппонента оплевали его физически и обосрали морально. В общем, пришли к взаимовыгодному полюбовному соглашению.

Но только вчера они так и не договорились насчет увеселительного. Стива предложил прикупить пузырь, то есть водки. Олег попытался было возражать:

— Нет, это что же, перепьемся все, давайте чекушку.

Стива стал дразниться и обзываться поносными словами, имея в виду, что чекушки слишком мало. Человеку, подчеркнул он, чекушки катастрофически мало. Председателей комитета комсомола мы-де не считаем.

— Как же мало? — искренне удивился Олег, привычно проигнорировав инсинуацию. (А Кирюша пока помалкивает, он, как обычно, листает какую-то книжечку и усмехается в усы.) — В прошлый раз было не мало.

— В прошлый раз! Тогда мы ее высмоктали без закуски и спать легли. А тут гулять будем! И вообще, на свежем воздухе пьется больше.

Олег возразил на это, что в прошлый раз хотя и действительно без закуски, но перед этим плотно поужинали.

Они действительно тогда плотно поужинали и пошли в комнату Олега. Там завели приличествующую случаю светскую беседу, которая затянулась далеко за полночь. В полном соответствии со светскостью беседы, Кирюша в ту ночь поведал товарищам о своих литературных мечтаниях. Оказывается, он уже давно мечтает написать одну. Повесть. Или даже пьесу. Под названием «Рвы». Смысл ее должен был быть примерно следующим. Три товарища — вот типа как они — отправляются в поход. В лес, с палаткой. Пункт назначения — маленькая станция. Под названием Рвы. Или лучше — Гнилые Рвы, так более зловеще. Там они, значит, высаживаются и идут в лес. В лесу ставят палатку, разводят костер, стряпают провизию, все дела. Один, предположим, берет гитару и начинает петь. Какую-нибудь фигню, неважно. И вдруг появляется девушка. Она пришла из лесу на свет и звук. Вся в слезах, и в губной помаде перепачканное лицо.

— Тема! — воскликнул Стива. — А дальше?

— Вот дальше-то я пока не придумал, — вздохнул Кирюша. — Но только я точно придумал, что название у станции такое, потому что там реально есть какие-то Гнилые Рвы. Ну типа болота, может быть. И там-то все и происходит.

— Что происходит-то? — не понял Олег.

— Вот говорю же — не придумал еще.

— Ну ты думай давай, урод! Живей думай! Начало интересное.

Именно так пристойная беседа затянулась далеко за полночь. Далеко за полночью, когда родители должны были уже спать в своих неспокойных постелях, наконец досталась чекушка, сигареты, и тут началось настоящее веселье.

Это типа они вдруг решили заночевать у Олега. Год назад. Чтобы с утра удобнее вместе пойти на демонстрацию трудящимся своего молодчества. Родители, конечно, не от большого ума это действо разрешили. И вот началось...

Особенную пикантность действу придавало то, что комната Олега не закрывалась на какой-нибудь там замок, а родители его и в страшном сне не могли увидеть, что друзья их примерного сына могут пить водку или (а то и «и») курить табак, не говоря уже о самом сыне. Кайф состоял в том, чтобы под угрозой вторжения выпить водку, да еще так покурить в открытое окно, чтобы в комнате не осталось, не дай бог, табачного запаха. И они действительно изрядно окосели. Возможно, более опьяняясь азартом опасности, нежели самим продуктом. И они успешно курили в окно. А Стива неожиданно стянул трусы, высунул зад в окно и, к вящему шоку остальных, справил большую нужду прямо с высоты шестого этажа. Это смотрелось (не только для них, ведь присутствовало в комнате некое незримое мальчикам недреманное око) ужасно, а ведь мог еще и выпасть на хрен.

Вот так безобразно было в так называемый прошлый раз. И это с одной чекушки.

Тут и Кирюша наконец рот раскрыл:

— А с мороза? С мороза — хорошо. А после баньки?! Ох, здорово! Но пузырь водки — это что-то не по-комсомольски. Давайте пару фугасов сухаря — и будет славно.

Такие слова возмутили даже Олега: а сухарь, значит, по-комсомольски?! Самое декадентское пойло! А Стива и вовсе стал с саркастическим жаром говорить что-то про ослиную мочу и даже исполнил куплет одному ему известного рок-ансамбля. Что-то, помнится, такое: «Я теперь в стыде сгораю, пить я больше не желаю гадкую ослиную мочу».