Повесть, которая сама себя описывает

Кирюша задумался на секунду и воскликнул:

— Какое же пьянство?! Нет, Стива, сейчас мы будем завтракать! И как же не выпить чарочку перед едой, для аппетита? Святое дело.

С таким доводом трудно было не согласиться. Стива немедленно достал из кармана висящей на гвозде «аляски» бутылку и поставил на стол. Водки было там еще почти половина.

Кирюша потер руки и сказал:

— Водочка откупорена, плещется в графине, не позвать ли Куприна по этой по причине? Однако, знаешь ли, Стива, завтрак ведь нужно сервировать.

— Ну, у нас же походный завтрак, а не великосветский.

— А, ну типа да. Но все равно! Я сейчас сервирую походный завтрак.

Кирюша постелил на стол газету, поставил бутылку водки. Порылся в шкафу и нашел второй граненый стакан, а также алюминиевые вилки. Нарезал хлеб, открыл банку кильки в томате и банку тушенки.

— Тушенку, может, разогреем? — предложил Стива. — Плита-то вон красная.

— Нет уж, Стива. Походный, так походный. Да и без того жарко.

Жарко было, это уж без базара. Особенно после того, как друзья, чокнувшись, выпили и закусили, и потом еще выпили, и еще закусили. Печь продолжала пылать, труба гудеть, а комнатка нагреваться. Кирюша предложил покурить лежа на полу. Стива критически осмотрел половики на полу и нашел их достаточно чистыми, чтобы на них прилечь. Здесь, на полу, было прохладнее, и позавтракавшие гран-туристы с удовольствием закурили.

— Ну что делать-то будем? — спросил Стива, однако уже не тревожно, как полчаса назад, а вполне благодушно.

— Что делать? А что, Стива, здесь все равно жара невозможная. Давай-ка, как все порядочные люди после завтрака, вот сейчас покурим, а потом совершим моцион.

— Чего?

— Ну погуляем, чего. Подышим свежим воздухом, неторопливо осмотрим местные пейзажи, а заодно поищем нашего незадачливого друга.

— Где?

— А везде! Может, он в какой-нибудь другой домик ночью забрался и до сих пор там спит. Возможный ведь вариант? Возможный.

— А кровь?

— Ну что кровь? Ну разбил ты ему нос или там губу, ну извинишься, и все.

На том и порешили.

Когда они вновь шли по улице обезлюдевшего садового участка, Кирюше вспомнился один старый разговор.

Когда Кирилл был маленьким, он читал книжку «Калле один на всем белом свете». Один мальчик, его звали Калле, — ну, какой-то псевдозападный, то ли прибалтиец, то ли скандинав, — просыпается и видит, что никого нет дома. Он выходит на улицу — и тоже никого не видать. Он, короче, так послонялся, послонялся и понял: все люди исчезли. Калле один на всем белом свете. Ну и началось! Он ходил по кондитерским и обжирался пирожными, набрал бесплатно кучу игрушек, и всяческая такая безответственная вседозволенность. А именно — решил покататься не то на трамвае, не то на машине. Ну, водить, конечно, не умеет. Чуть не разбился. А потом он, если память не изменяет Кириллу, решил полетать на настоящем самолете. То есть ему мало было печального опыта обращения с наземным транспортом! Он забрался в самолет и умудрился взлететь. А дальше, нетрудно догадаться, не справился с управлением и стал падать. Тут он в ужасе проснулся и понял, что это был сон. И он кричит: «Мама, папа!» И те приходят, и мальчик очень счастлив, что все это не на самом деле.

Калле было что-то совсем немного лет. Кирюше, во всяком случае, когда он это читал, было больше. И уже тогда его поразила глупость мальчика и убожество его потребностей. Нет, если бы такое произошло с Кирюшей, он повел бы себя умнее. И если бы это тоже было сном, Кирюша бы не радовался, проснувшись. Скорее всего, после пробуждения ему бы не захотелось жить дальше.

Уж конечно, он бы не полез в самолет. Или в трамвай: тоже мне, удовольствие — трамвай водить! А вот машину, кстати, можно. Водить он, правда, никогда не водил, но при том факте, что нет встречного движения, и при том счастье, что не надо соблюдать правила, за несколько дней вполне можно научиться водить. А чего там: ключ повернул, газ — тормоз — сцепление, с передачами разобрался — и езжай с богом. И рассекай по опустевшему городу и его живописным окрестностям на черной «Волге» с обкомовским номером. И обязательно надо будет пошариться по обкомовским гаражам (а вот бы еще знать, где они расположены) — может, отыщется что-нибудь получше «Волги». Во всяком случае, на параде седьмого ноября ездит же по площади «ЗиМ». Машина, конечно, старая, но уж роскошная — не приведи господь! Да и вообще, машина — как вино, чем старее, тем благороднее.