Повесть, которая сама себя описывает

К тому времени Стива смог наконец подняться на ноги, хотя его немного пошатывало. Он подбежал к кусту сирени и заорал, обращаясь к нападавшему: «Ты че, козел, а?!» Этот, в сущности, риторический вопрос он отнюдь не забыл сопроводить очень энергичным пинком по козлиному заду. Однако ни пинок, ни уж тем более вопрос не произвели на нападавшего решительно никакого действия. Стива, судя по молча открывшемуся рту, был удивлен. Козел же, выставив рога, продолжал наступать на карман Кирюшиного пальто, и до Стивы донесся дрожащий голос друга: «Он меня забодал!» Лицо Кирилла было совершенно белым. Стива подпрыгнул и, как настоящий каратист, ударил козла ногой по голове. После такого сокрушительного удара козел наконец обратил внимание на Стиву.

Зверь развернулся и, выставив рога вперед, скакнул на противника. Едва ли он сознательно целился в солнечное сплетение, но попал. Стива ахнул и согнулся пополам. Его лицо оказалось прямо напротив козлиной морды. Морда была вполне отвратительная — красноглазая, бородатая, да еще с высунутым тоненьким языком, словно бы козел дразнился, и даже некое подобие улыбки почудилось Стиве в козлиной морде. Сверх того Стиву окатила волна столь отвратительного зловония, что он, и без того задохнувшийся от подлого удара, казалось, на какое-то мгновение отключился. Во всяком случае, он не успел заметить того козлиного движения, в результате которого получил следующий удар рогами прямо в лицо. Здесь ленивый и нелюбопытный Стива наконец-то отметил, что переднее ребро рога было острое и усажено зубцами, и упал на землю с разбитым носом, причем еще хорошенько треснулся головой о подвернувшуюся кирпичную окантовку клумбы.

Тем временем Кирилл, как ни был деморализован внезапным и вероломным нападением, все же выкарабкался из обледенелого куста и, видя, что козел пока занят растерзанием Стивы, со всех ног бросился бежать. Козел заблеял, скакнул как-то боком и кинулся вдогонку. Кирилл слышал сзади все ближе и ближе топот копыт о мерзлую землю. То настигала его сама смерть, и он, сбросив пальто, изо всей мочи рванул вперед — там, метрах в десяти, была застекленная теплица…

Он успел добежать — но не затормозить. Слава Богу, успел выставить вперед руки и вписался в стеклянную стену не лицом, а всего лишь ладонями. Слава Богу — потому что тут же, запнувшись о край теплицы, полетел сквозь стекло вверх кармашками, из которых посыпалась мелочь.

(Заметим здесь, что у каждого в течение описанных минут был шанс внезапной смерти. Стива мог проломить череп при ударе о кирпич, а Кирилл — сломать шею при кувырке в теплицу. Но ни один этим шансом воспользоваться, увы, не сумел. И поэтому наше повествование продолжается.)

Позорное бегство Кирилла с поля боя на самом деле только сыграло на руку Стиве. Теперь козел, бросившийся в погоню за трусом, оказался на достаточном отдалении от Стивы, чтобы последний отдышался, встал на ноги, вытер кровь с лица, потер ушибленную голову и произвел разведку и перегруппировку. Стива был достаточно тренирован, чтобы быстро прийти в себя, и достаточно взбешен, чтобы не спустить это дело на тормозах.

Разведка показала, что Кирюша со звоном кувыркнулся в теплицу, и неизвестно, жив ли, козел на полпути к теплице возится с Кирюшиным пальто, а под навесом садового домика, метрах в пяти отсюда, стоит в углу сельскохозяйственный инвентарь.

Стива, стараясь не выпускать из вида врага, бросился под навес. В углу стояли грабли, деревянная лопата для чистки снега, ржавая совковая лопата (а впрочем, там все было совковое), еще какая-то херь типа мотыги. В это время Кирилл в теплице сел на землю, очумело помотал головой и стал рассматривать руки, кажется, окровавленные, а козел оставил пальто и неторопливо направился к теплице. Тут Стивин взгляд упал на пол, и там обнаружился приблизительно метровый обрезок не слишком тонкой, но и не так чтобы слишком толстой арматуры. «То, что надо!» — злодей заулыбался и, подхватив увесистую железяку, легко побежал вслед за козлом.

Кирилл сел на землю, очумело помотал головой — голова была цела, лицо тоже. Но когда он увидел свои окровавленные ладони с застрявшими осколками стекла, то едва не потерял сознание. И, вероятно, потерял бы, но боковым зрением увидел некое движение, повернулся и обнаружил, что к теплице довольно быстро трусит чудовище. Сердце его захолонуло, и он, мигом позабыв о боли, в ужасе вскочил на ноги.