Повесть о бедных влюбленных

Виа дель Корно знает об Уго только то, о чем информирован политический отдел квестуры, взявший его под надзор. А политическому отделу известно, что «в настоящий момент коммунист, бывший „народный смельчак“ Уго Поджоли, по-видимому, отказался от всякой политической деятельности. А его свидетельские показания о событиях, имевших место в ту злополучную ночь, оказались в результате энергичного расследования лишенными всякого основания. Тем не менее необходимо каждодневно и весьма бдительно вести за ним наблюдение. Он торгует овощами и фруктами на рынке Сант-Амброджо, где за ним закреплено постоянное место; в торговле ему помогает его любовница Джезуина Кончетти. Оба проживают в мансарде дома № 60 на виа дель Аньоло, неподалеку от рынка. Кончетти — бывшая прислуга Синьоры, занимается ли она проституцией, не установлено…»

После того раннего октябрьского утра, когда Уго и Джезуина тайком покинули дом Синьоры, пришла осень и принесла с собой туман, непогоду, первые каштаны и позднюю капусту. Потом пришла и зима с морозами, мокрым снегом и яблоками ранет. А вот уже и весна — появилась черешня и зеленый горошек. Соединив свои молодые жизни, полюбив друг друга, Уго и Джезуина, сами того не сознавая, порвали все связи с прошлым, тем прошлым, которое засасывало их в смрадное болото противоестественных отношений и случайных связей, грязнило и убивало в них человеческие чувства. И если любовь — это слияние двух планет, которые с первого дня творения искали друг друга в мировом пространстве, то Уго и Джезуина светят сейчас единым светом.

Уго больше не торгует овощами вразнос. Он взял на имя Джезуины патент и получил постоянное место на рыночной площади. Но мы пока еще не вправе рассказывать обо всех его делах — кое-что должно оставаться тайной Уго и Джезуины. Как обычно, Уго выходит ранним утром. Около восьми часов Джезуивд, закончив уборку квартиры, присоединяется к нему; к тому времени овощи и фрукты уже разложены на лотке. Наши зеленщики наперебой расхваливают свой товар и ублажают покупателей, не забывая при этом и о своей выгоде. Около полудня Джезуина уходит домой готовить завтрак. Часа через два возвращается и Уго.

Квартира у них маленькая: спальня, куда едва втиснулись кровать и комод, да кухня-столовая чуть побольше размером, с плитою, поставленной в нише стены. Умывальник в прихожей. «Теснота ужасная, — говорит Джезуина. — Но мы уже привыкли. Топчемся, как медведи в клетке». И всегда все чисто прибрано; пол выложен красными плитками, на столе — плюшевая скатерть, с потолка свешивается лампа под модным абажуром — по желанию ее можно поднять или опустить. На стене — увеличенная фотография родителей Уго; это подарок Джезуины — она подарила ее Уго 11 февраля, когда ему исполнилось двадцать девять лет. Напротив висит олеография — «Гарибальди, раненный при Аспромонте». Рубаха Гарибальди — единственное красное пятно, которое еще разрешается держать на стене.

Уго знает, что полиция установила за ним слежку. Но все-таки он не отказался от своей работы для партии. Теперь мысли у него совсем не те, что прошлым летом. Именно теперь, когда многим кажется, что «больше уже ничего нельзя сделать», Уго стал собранным и энергичным: он понял ту правду, ради которой на него обрушился кулак Мачисте и выбил ему зуб. В подпольной организации работа становится все более четкой, и там Уго занял место погибшего Мачисте. «Ты должен занять его место», — решили товарищи. А литейщик сказал Уго: «Я помню, какое лицо было у Коррадо, когда он думал, что ты сбился с пути. Будто у него умер родной сын!» Уго показал вставленный зуб и сказал: «Не поминай об этом, тогда я ошибался!»