Повесть о детстве

К чему думать об этом! Гозман разыскал маленькую щеточку, пригладил усы и вновь опустился в кресло. Вот уже и утро. А кто знает, чего стоила ему эта ночь? Кто знает, что делается в его сердце? Жена? Мать? Сын?

* * *

Днем возле дома стояли две груженые пролетки и высокий закрытый фаэтон. Первой вышла жена, держа за руку испуганного Мотла. За ней — мать. Потом показался Гозман — в черном пальто с бархатными лацканами, в черной шляпе, с палкой, висевшей на пуговице. Он сел в фаэтон и приказал кучеру ехать медленно. Жена с удивлением взглянула на него. Но Гозман не заметил ее взгляда — он смотрел на улицу и прощался с ней. Лошади шли шагом.

ТРОФИМ

Сема проходил мимо опустевшего дома Гозмана и с любопытством заглядывал в окна. «Что случилось? — спрашивал он себя. — И почему уехал купец? Уехал или убежал? И чего мог испугаться Гозман с его тяжелым кошельком?» Происходило что-то непонятное! Всякий раз, когда через местечко двигались новые части, Магазаник заводил граммофон с широкой голубой трубой, и на улицу неслось:

Коль славен наш
Господь в Сионе.

Купец был уверен, что придет настоящая власть. Спокойствие не покидало его. И Сема опять спрашивал себя: «Если Магазаник ничего не боится, почему же не стало Гозмана?» Трудно было разобраться во всем, и Сема шел к Шере. Он уже знал, что по улице надо ходить, держась ближе к стенам домов, а если стреляют, надо падать и ждать.

Издали заметив идущего Сему, Шера торопливо открыла дверь и впустила его в комнату.

— Зачем ты вышел? — строго спросила она.

— У меня плохой аппетит, — улыбаясь, ответил Сема, — надо бывать на воздухе.

Шера взяла маленький стульчик и присела рядом с другом. Ей все время казалось, что Сема болен, и она с тревогой смотрела на него:

— Ты сильно кашляешь?

— Почему сильно? — удивился Сема. — Я совсем не кашляю.

— А в боку колет? — допытывалась Шера.

— Тоже нет.

— А под ложечкой сосет?

Сема недоуменно пожал плечами:

— Я вижу, что ты хочешь стать фельдшером. Пожалуйста! Можешь даже стать дантистом[34]. Но при чем тут я?

— Ой, Сема! — вздохнула Шера и задумчиво покачала головой.

— Что — ой?

— Ничего — ой! — Шера вдруг сердито вскочила. — У тебя опять сажа под носом! И все обязательно должны видеть, что у тебя есть локти. Тебе поверят на слово! Можешь уже зашить эти дыры.

— Легко сказать — можешь!

— Скидывай рубашку! — строго приказала Шера.

— Что, что? — ужаснулся Сема.

— Ничего, — спокойно повторила она, — скидывай и садись. Мы поставим две латки.

Сема покорно принялся стягивать рубашку. В это время послышались тяжелые шаги, и в комнату ввалился Доля.

— Хорошее дело! — сердито пробурчал он. — Мало того, что этот воробей не даст прохода девочке, он еще является, когда нет отца, и сидит без рубашки.

— Так она же зашивает, — смущенно ответил Сема.

— Знаю, знаю, — загудел Доля и засмеялся. — Она хочет, чтоб ты выглядел франтом… Глупая! — обратился он к дочери. — Ему уж ничего не поможет. И что ты нашла в нем — не понимаю! Посмотри, ты имеешь пару ушей. Хороший кусок мяса потратили на эти уши. А мускулы? А ну, Сема, покажи свои мускулы.

— И покажу, — рассвирепел вдруг Сема, всерьез принимая шутки Доли. — У мужчины главное, чтоб тут были мускулы — в голове.

— Ой, воробей, — протянул к нему руки Доля, — ты таки прав! Я уже сто раз думал об этом…

— Обожди, — вдруг прервала его Шера. — А ну, повернись, Сема, сюда… Так я и знала. У него на штанах тоже дыра. И куда смотрит бабушка? И где ты сидишь, я не понимаю!

— Ни за что! — крикнул Сема и отошел от Шеры.

— В чем дело? — удивилась она.

— Я, — твердо сказал Сема, — штаны снимать не буду.

— Здравствуйте! — насмешливо улыбнулась Шера. — Кто тебя просит? Я только хочу, чтоб перед сном ты снял свой костюм и хоть раз сам посмотрел, где там нужна иголка.

— Хорошо, — угрюмо согласился Сема. — Даже если всё зашьют, ты что-нибудь откопаешь.

— Воробьи! — опять вмешался Доля. — Кажется, я сейчас беру вас обоих и забрасываю на ту крышу.

— Я не боюсь… — засмеялась Шера. — Сема, не размахивай так руками!

— Почему?

— У тебя на рукаве слабенький шов — он может полезть.

— Ох, — тяжело вздохнул Сема, — Шерочка, я пойду домой, лягу в постель и не буду двигаться.

— Хорошее дело! — одобрил Доля. — Говорят, что в нашу сторону пылят красные.

— Красные? — встрепенулся Сема. — Откуда?

— Я должен знать? — пожал плечами Доля. — Может быть, тебе еще сказать, сколько сабель и кто у них старший начальник? Иди домой, и пусть бабушка не пугается.

— А это наверняка?

— Я знаю? Или да, или нет. Говорят!

— Я иду. — Сема решительно встал и оправил рубашку. — Я иду.

— Никуда ты не идешь, — спокойно сказала Шера. — Обожди минутку. Папа, ты там был? — обратилась она к отцу.

— Был.

— Достал?

— А как же? В два счета!

— Обожди, Сема, — повторила Шера и вышла из комнаты.

Сема ждал с недоумевающим и нетерпеливым лицом. Через несколько минут Шера возвратилась с какими-то двумя мешочками в руке.

— Вот это, — сказала она, — передашь бабушке. Тут пшено на котлеты, а тут отруби. Если будет еще что-нибудь, папа занесет. Только не рассыпь!