Повесть о доме Тайра

Так завершилась для них
эта битва великим разгромом.
Все, кто спасенья искал,
слепо вверились лодкам, влекомым
Силою ветра и волн
прочь от кровью пропитанной суши.
Горечь сжигала сердца,
и отчаянье полнило души.
Мерно качались ладьи,
путь держа к полуострову Кии.
К Асии вдоль берегов
в беспорядке стремились другие.
Много из бухты Сума
храбрых Тайра в Акаси отплыло.
Ложем избравших корабль,
изголовьем неверным — кормило.
Тускло светила луна.
Рукава орошая слезами,
Воины стражу несли
и не ведали, живы ли сами...
Те, кто направил свой бег
наугад через воды пролива,
Отмели и острова
созерцали теперь сиротливо.
Чаек печальный призыв
уносился в морские просторы.
«Видно, кружиться и нам
без пристанища и без опоры»,
— Тяжко вздыхали мужи,
а иных, кто, устав от скитаний,
Бросил руля рукоять,
снова вынесло к Ити-но-тани.
Только один переход
от столицы до Ити-но-тани,
Но и его одолеть
не у каждого силы достанет...
Из-под укрытия скал
выбираясь ночною порою,
Медленно плыли ладьи...
Об утратах скорбели герои:
Было четырнадцать их,
областей, роду Тайра покорных.
Было сто тысяч бойцов
в самурайских дружинах отборных.
Были богатство, и власть,
и удача в сраженьях, а ныне
Все обратилось во прах,
и последняя пала твердыня!

19 Утопленница Кодзайсё

У Митимори, правителя земли Этидзэн, служил самурай по имени Токикадзу. Явившись на корабль, к супруге князя, он сказал ей:

— Возле устья реки Минато господина моего окружили семеро вражеских всадников, и в сражении с ними он в конце концов пал убитый. Из числа этих семерых смертельные удары нанесли ему двое — Нарицуна Сасаки, житель земли Оми, и Сукэкага Тама-нои, житель земли Мусаси, — так они себя называли... Я, Токикадзу, всей душой стремился разделить участь моего господина, вместе с ним сойти в обитель смерти, но еще задолго до битвы он приказал мне: «Что бы ни случилось со мной, — сказал он, — ты должен сохранить жизнь! Любой ценой оставайся в живых и разыщи мою жену!» Вот почему моя жизнь все еще не прервалась, и вот почему я здесь, перед вами!

Ни слова не сказала в ответ супруга князя, закрыла лицо рукавом и упала ничком на ложе.

И хоть услыхала она верную весть, что муж убит, но в первые дни ее все еще не покидала надежда — вдруг это неправда, и муж вернется целый и невредимый. Но день проходил за днем, надежда постепенно угасла, и глубокая скорбь переполнила ее сердце. Вместе с госпожой горевала ее кормилица, единственная близкая ей родная душа.

С того самого вечера, в седьмой день, когда впервые дошла до супруги Митимори страшная весть, и вплоть до ночи тринадцатого числа не поднималась она с постели. Так лежала она до наступления сумерек. Назавтра судну предстояло прибыть в Ясиму. Сгущалась ночь, и когда жизнь на корабле постепенно затихла, супруга Митимори сказала, обратившись к кормилице: