Читаем Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 4. полностью

«Она ведь не раз намекала на свое желание отдать мне сестру, — думал Тюнагон. — Разве не говорила она о том, что они едины в помышлениях? Очевидно, потеряв надежду склонить меня к согласию, она и решилась на столь отчаянный шаг. Однако ее ожидания оказались обманутыми, ей не удалось изменить направления моих мыслей. Боюсь, что теперь я окончательно потерял ее доверие и надеяться больше не на что. Даже эта старая дама, до сих пор бывшая моей сообщницей, готова осудить меня. Нельзя было поддаваться искушению. Проявив малодушие, я сам привязал себя к этому миру и вполне заслуживаю того, чтобы надо мной смеялись. Нетрудно вообразить, как будут злословить люди, узнав о том, что я, словно самый заурядный повеса, снова и снова возвращаюсь в их дом. Да, «по каналу челнок…» (44)».

Всю ночь Тюнагон не смыкал глаз, а утром, когда в прекрасном небе еще видна была предрассветная луна, отправился к принцу Хёбукё.

С тех пор как сгорел дом на Третьей линии, Тюнагон переехал на Шестую, а поскольку принц жил рядом, часто наведывался к нему.

Жилище принца Хёбукё было средоточием всей мыслимой роскоши. Сад перед домом поражал невиданным великолепием, даже самые простые цветы казались здесь необыкновенно изысканными, а травы и деревья изящнее, чем где-либо, склонялись под порывами ветра. В ручьях отражалась луна, прекрасная, словно на картине. Как Тюнагон и предполагал, принц бодрствовал.

Когда ветер донес до принца чудесное благоухание, происхождение которого не вызывало сомнений, он поспешил переодеться в носи и, приведя себя в порядок, вышел к гостю. Тюнагон приветствовал его с середины лестницы, принц же, не приглашая его подняться, устроился у перил, и тут же начался разговор обо всем на свете. Разумеется, принц вспомнил и о горном жилище, не преминув при этом высказать Тюнагону свои обиды. «Как же нелепы его подозрения! — подумал тот. — Я ведь тоже потерпел поражение…» Однако он не мог не понимать, что, если бы искательства принца увенчались успехом, перед ним самим наверняка открылись бы новые возможности, а потому с большей, чем обычно, горячностью принялся рассуждать о том, к каким еще средствам… Близился рассвет, окрестности тонули в густом тумане. Похолодало. Луны уже не было видно, под деревьями в саду стало темно. Впрочем, сад и теперь был по-своему прекрасен. Очевидно, принцу вспомнилось печальное жилище в Удзи, ибо он сказал:

— Надеюсь, что в следующий раз вы не забудете и обо мне. — А поскольку Тюнагон не сразу нашелся, что ответить, шутливо добавил:

Ты решил, о скупец,Окружить этот луг просторныйВервью запрета,Чтобы «девичья краса»Досталась тебе одному…


— Непроглядный туманЛег на луг, где пышно цветет«Девичья краса».Увидит ее лишь тот,Кто ей отдаст свое сердце.

Да, не всякому дано… — отвечает Тюнагон, и явная укоризна звучит в его голосе.

— Право, «как суетны…» (418) — сердится принц.

Принц Хёбукё давно уже докучал Тюнагону своими просьбами, но тот не решался брать на себя роль посредника, опасаясь, что принца ждет разочарование. Теперь же он был уверен в обратном. Более того, если раньше у него были сомнения относительно душевных качеств Нака-но кими, то, познакомившись с ней поближе, он убедился, что она безупречна и в этом. Жестоко было разрушать тайно вынашиваемые замыслы Ооикими, но мог ли Тюнагон изменить своему чувству? Если же младшая сестра достанется принцу, никто не посмеет упрекать его…

Между тем принц, не подозревая о тайных мыслях друга, продолжал сетовать на его бессердечие. Ну не забавно ли?

— Ваша случайная прихоть может обернуться для девушки новыми страданиями, — говорит Тюнагон, изображая из себя почтенного отца семейства.

— Но дайте мне срок, и вы увидите. Поверьте, ни одной женщине не удавалось так глубоко затронуть мое сердце, — вполне серьезно отвечает принц.

— Так или иначе, пока ваши намерения не находят отклика в их сердцах. Думаю, что мне нелегко будет сослужить вам эту службу.

Тем не менее Тюнагон не преминул снабдить принца подробнейшими наставлениями.

Выяснив, что Двадцать восьмой день, последний день празднеств Другого берега, благоприятен для этой цели, Тюнагон потихоньку подготовил все необходимое и повез принца в горы.

А надо сказать, что решиться на это было непросто. Если бы слух о готовящейся поездке дошел до ушей Государыни, она наверняка запретила бы им ехать, но принц горел нетерпением, и Тюнагону ничего не оставалось, как согласиться, хотя сохранить это предприятие в тайне казалось ему почти невозможным.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Висрамиани
Висрамиани

«Висрамиани» имеет свою многовековую историю. Тема волнующей любви Вис и Рамина нашла свое выражение в литературах Востока, особенно в персидской поэзии, а затем стала источником грузинского романа в прозе «Висрамиани», написанного выдающимся поэтом Грузии Саргисом Тмогвели (конец XII века). Язык романа оригинален и классически совершенен.Популярность романтической истории Вис и Рамина все более усиливалась на протяжении веков. Их имена упоминались знаменитыми грузинскими одописцами XII века Шавтели и Чахрухадзе. Вис и Рамин дважды упоминаются в «Картлис цховреба» («Летопись Грузии»); Шота Руставели трижды ссылается на них в своей гениальной поэме.Любовь понимается автором, как всепоглощающая страсть. «Кто не влюблен, — провозглашает он, — тот не человек». Силой художественного слова автор старается воздействовать на читателя, вызвать сочувствие к жертвам всепоглощающей любви. Автор считает безнравственным, противоестественным поступок старого царя Моабада, женившегося на молодой Вис и омрачившего ее жизнь. Страстная любовь Вис к красавцу Рамину является естественным следствием ее глубокой ненависти к старику Моабаду, ее протеста против брака с ним. Такова концепция произведения.Увлечение этим романом в Грузии характерно не только для средневековья. Несмотря на гибель рукописей «Висрамиани» в эпоху монгольского нашествия, все же до нас дошли в целости и сохранности списки XVII и XVIII веков, ведущие свое происхождение от ранних рукописей «Висрамиани». Они хранятся в Институте рукописей Академии наук Грузинской ССР.В результате разыскания и восстановления списков имена Вис и Рамин снова ожили.Настоящий перевод сделан С. Иорданишвили с грузинского академического издания «Висрамиани», выпущенного в 1938 году и явившегося итогом большой работы грузинских ученых по критическому изучению и установлению по рукописям XVII–XVIII веков канонического текста. Этот перевод впервые был издан нашим издательством в 1949 году под редакцией академика Академии наук Грузинской ССР К. Кекелидзе и воспроизводится без изменений. Вместе с тем издательство намечает выпуск академического издания «Висрамиани», снабженного научным комментарием.

Саргис Тмогвели

Древневосточная литература / Мифы. Легенды. Эпос / Древние книги