Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 4.

«К сожалению, я не имею возможности навестить Вас лично, — писал он, — ибо у меня накопилось много неотложных дел. Увы, чем ближе день нашей встречи, тем труднее выносить разлуку…»

Весьма длинное письмо прислал и принц Хёбукё, до сих пор так и не получивший ответа.

«Что тревожит Вас теперь? — спрашивал он. — Боюсь, как бы не устремились Вы в те земли, о которых прежде не могли и помыслить (108). Когда б Вы знали, как тяжело у меня на сердце…»

Гонцы, уже сталкивавшиеся здесь однажды в пору дождей, и на этот раз пришли почти одновременно. Посланец Дайсё, приметив человека, которого он иногда встречал в доме Дайнайки, спросил его:

— Вы так часто бываете здесь. К чему бы?

— Да есть тут одна дама, с которой я время от времени обмениваюсь письмами, — ответил тот.

— И сами их ей вручаете? Что-то подозрительно. Почему вы не хотите сказать мне правду?

— Что ж, если вы хотите знать правду, я передаю письма от господина Токикаты к одной из здешних дам, — признался гонец.

«Странно… Что-то все-таки здесь не так», — не поверил посланец Дайсё. Но поскольку время для объяснений было неподходящее, не стал настаивать, и они разошлись. Однако, будучи человеком предусмотрительным, он подозвал мальчика из своей свиты и сказал ему:

— Постарайся не спускать глаз с того человека, но так, чтобы тебя самого не заметили. Посмотри, действительно ли он войдет в дом господина Токикаты.

— Он вошел в дом на Второй линии и передал письмо господину Дайнайки, — доложил мальчик, вернувшись.

Гонцом же принца был человек весьма низкого звания и не очень сообразительный. Ему и в голову не пришло, что за ним следили. К тому же он не знал всех обстоятельств. Да, будь он осторожнее…

Посланец Дайсё прибыл в дом на Третьей линии как раз в тот миг, когда Дайсё собирался ехать на Шестую линию, где в те дни изволила пребывать Государыня-супруга. Свита его была сегодня довольно скромной. Вручая письмо приближенному Дайсё, посланец сказал, словно оправдываясь:

— Я немного опоздал. Но, видите ли, произошло нечто странное, и мне захотелось выяснить…

Услыхав это, Дайсё сразу же вышел.

— А в чем дело? — спросил он, но посланец лишь молча поклонился. Поняв, что он не хочет говорить в присутствии посторонних, Дайсё уехал, ни о чем более не расспрашивая.

Государыне-супруге немного нездоровилось, и в доме на Шестой линии собрались все ее сыновья. В покоях толпились сановники высших рангов, но, к счастью, тревога оказалась ложной.

Дайнайки задержали дела, и он приехал довольно поздно. Среди бумаг, которые он принес принцу Хёбукё, было и то письмо. Дайсё заметил, как принц подозвал Дайнайки, пройдя к двери Столового зала. Ему показалось это подозрительным, и он решил проследить, что будет дальше. Дайсё видел, как принц поспешно развернул какое-то письмо, изящно написанное на тонкой красной бумаге, и принялся его читать. Очевидно, в письме этом содержалось нечто чрезвычайно важное, во всяком случае, увлекшись чтением, принц, казалось, забыл обо всем на свете. Тут появился Левый министр, и Дайсё, выйдя из-за перегородки, тихонько покашлял, предостерегая принца. Едва тот успел спрятать письмо, как министр приблизился к ним, и, желая скрыть смущение, принц стал поспешно завязывать шнурки у ворота. Дайсё же склонился в низком поклоне.

— Я тоже собираюсь уходить, — сказал он. — Подумать только, этот злой дух так долго не давал о себе знать… Как бы Государыне не сделалось хуже. По-моему, следует немедленно послать гонца к настоятелю из горной обители и просить его…

И с весьма озабоченным видом он удалился.

Скоро стемнело, и дом на Шестой линии опустел. Левый министр, сопутствуемый принцем Хёбукё и многочисленными сыновьями, перешел в свои покои.

Дайсё уехал чуть позже остальных. Он горел нетерпением узнать, что хотел сказать человек, приехавший из Удзи, и, улучив миг, когда приближенные вышли, чтобы зажечь огни в саду, призвал его.

— О чем это вы тогда говорили? — спросил он.

— Дело в том, — ответил тот, — что сегодня утром, приехав в Удзи, я заметил, как какой-то мужчина, подойдя к западной двери, передал дамам письмо, написанное на тонкой лиловой бумаге и привязанное к ветке вишни. Мужчину этого я знаю, он прислуживает в доме Токикаты, почетного правителя Идзумо. Я пытался выяснить у него, в чем дело, но объяснения его были весьма путаными, скорее всего он лгал. Все это показалось мне настолько странным, что я потихоньку послал за ним слугу, и тот обнаружил, что человек этот отнес ответное послание в дом на Второй линии и передал его господину Митисада из Церемониального ведомства.

«В самом деле странно», — подумал Дайсё.

— А каким образом было передано письмо гонцу? — спросил он.

— Этого я не видел. Скорее всего его вынесли с другой стороны. Мальчик сказал, что письмо было написано на красной бумаге и показалось ему очень изящным.

«Так и есть, — подумал Дайсё. — Несомненно, это то самое письмо». Разумеется, он отдал должное сообразительности посланца, догадавшегося пустить мальчика по следу, но, поскольку рядом были люди, не стал ему больше ничего говорить.