Повесть о гомункуле. Фэнтези-роман

Фрейлинам королевы, как и свите короля, ничего не сообщили, чтобы случайно не обнаружился ещё один предатель и доносчик. Ведь двор знал, что если вдруг вздумается отправляться на ночные похождения, то возвращаться стоило очень рано, ибо его светлость вставал наравне с жаворонками. И первым делом шел на прогулку, обходя при этом, по привычке, мужскую часть дворца.

Стражу снаружи покоев решили не менять. Король, Генрих Черный и его люди спрятались в кабинете. Где-то на заднем дворе вдруг проснулся петух и горласто запел, прогоняя всех чертей и бесов. В этот момент к спальне подошли два человека в плащах. Стражники, молча кивнули, и отставили в стороны свои алебарды. Один человек, все это время тяжеловато топавший, взял свою связку ключей и одним из многочисленных ключей открыл дверь.

В комнате стоял полумрак. За окном только-только просыпалась заря. Жертва лежала, закрывшись одеялом, и очень тихо спала. Человек, семеня ногами, подбежал к огромной кровати на возвышении и сдернул одеяло… Подушка! О, он дурак! Из кабинета выбежали Генрих Черный и его люди, в мгновение ока, скрутив убийцу. Несколько человек уже связывали за дверью спутника и двух солдат, которые не сразу поняли, что другого утра для них уже не будет. Генрих отдернул капюшон, и только после этого из кабинета вышел король.

– Доброе утро, братец, – он нарочито растягивал слова.

В тот же вечер Людовик с матерью и отцом расположились у камина в кабинете Короля. Мальчик сидел на коленях матери и изучал ажурную золотую брошь у самой шеи королевы. Его занимала тонкая работа, и в переплетениях тонких линий ему виделись свои собственные узоры. Мать гладила его нежной рукой по волосам, стараясь сильно не прижимать к себе – к осени она ждала второго ребенка. Внезапно Людовик повернулся к отцу:

– Папа, как было бы прекрасно создать себе друга! Который никогда не предаст тебя, как тот человек утром. И всегда будет с тобой.

– Как это – создать? Все люди рождаются, а потом некоторые из них становятся друзьями. Друзей выбирают, находят, встречают. Но не создают.

– Но ведь Галатею создали, и она стала хорошей женой, – упорствовал принц.

На это отец только рассмеялся, а мать поцеловала сына в голову со словами: «Какая фантазия!» В возрасте Людовика впечатлений и открытий огромное количество, и странная беседа улетела прочь весьма быстро. Но идея легла на дно памяти и там осталась.

В тот год для Людовика произошло событие куда более важное, чем разоблачение предателей. Родился второй принц и младший брат. В тот момент стояли последние дни ноября. Злой северный ветер дул остервенело, порой переходя в ураган. Мрачной бесконечной грядой тянулись на горизонте лесистые горы, растерявшие свое гордое золото осени. За ними перекатывались тягучие темные волны северного моря. Простой народ смотрел на все это, крестился и шептал как древнее заклинание: «Скоро Сумерки Богов. Скоро Сумерки Богов…»

Няньки вынесли белый сверток и дали на руки Королю. Отец всмотрелся в бледное личико второго сына, и показал его Людовику. Тот бросил взгляд на брата и отвернулся. Он уловил, что у отца тяжело на сердце, и это чувство передалось и ему.

– Лучше бы это была девочка, – тихо произнес принц.

– Это твой брат, Людовик, – встала на защиту старшая нянька, стоявшая рядом, прямая как жердь и с непроницаемым лицом, – ты должен будешь его защищать и заботиться о нём.

– Он станет одним из твоих генералов, – негромко сказал отец.

От этих слов мальчика передернуло, и он выбежал прочь из комнаты. Так на женской половине, в мире старшего принца и его матери, появился третий важный человек. Младшего принца назвали Франциском, как знаменитого святого.

Глава 2

Как Людовик ни надеялся, что Франциск лопнет как бычий пузырь, если на него хорошо надавить, но это не случилось. Недавно принц пробрался на королевскую кухню как раз в тот момент, когда крепкий мясник разделывал мясную тушу, где и увидел это зрелище. Но каковы не были желания мальчика, братец оставался жив, здоров и даже не охрип. А орал он часто, долго, и весьма противно. Когда же уставшие няньки с визгливым свертком сидели в соседней комнате Людовика, где он обычно занимался грамматикой, принц бросал занятия и часто выбегал во двор. Или шел искать своего друга, сына Генриха Черного, высокого блондина Александра. Тот был старше принца и уже служил пажом.

– Македонский, – в шутку приветствовал его Людовик, – защищайся!

Часто они сражались на шпагах, достаточно тяжелых в это время. Больше всего в такие моменты Людовик мечтал попробовать себя в настоящем бою. Или хотя бы чаще побеждать своего друга. Александр был единственным, кто мог победить принца и даже не бояться хоть малого нарекания за это, правда, не от Людовика.

Чудесные дни, полные то безмятежности, то детской тревоги, скоро прошли. Их погрузил в свою лодку Харон и перевез через Лету. Однако как было мальчику разглядеть скорый конец прежней жизни, вместе со смертью старого года, ведь приближался день Рождества. Город, до того заснувший и прозябший от сильных ветров, вдруг ожил, забурлил, заговорил.