Повесть о государыне Касии

– Величайшее заблуждение, – сказал Даттам, – внутренние органы человека не совсем схожи с внутренними органами животных. Больше всех нас напоминает свинья. Верите ли, что мы лет пять полагали, будто у основания мозга существует особая сеть, посредством которой животный дух становится человеческим, а сеть эта есть у обезьян, и ее нет у человека!

Идасси пожал плечами и подошел посмотреть, как режут человека, и Даттам прочитал ему целую лекцию, из которой Идасси узнал для себя много нового о крови и селезенке. Даттам объяснил ему, что сердце вовсе не вместилище чувств, как кажется многим, а просто большой насос, который гоняет по телу кровь, и Идасси опять вспомнил слухи о том, что Даттам, чтобы выяснить загадки кровообращения человека, резал живых людей.

Наконец они отошли от стола. Голова Идасси немного кружилась от запаха протухшего мяса, и он был вполне благодарен Даттаму, когда тот, содрав перчатки и запачканный кровью плащ, вышел в сад. Там он долго, отфыркиваясь как бобер, мыл лицо и руки, и потом вылил на себя целую горсть настоянного на спирту благовония.

– Вы не показывали этого государю, – сказал Идасси, кивнув на домик.

– Государь вряд ли выдержит такое зрелище, – сухо сказал Даттам.

– Кто эта девочка? – спросил Идасси.

– Наложница наместника Иниссы, – ответил Даттам, – ему показалось, что ее отравили, и вот он прислал тело нам. Конечно, это прекрасно, что наместник верит в науку, но за четыре дня путешествия девица изрядно протухла, как вы можете заметить. Я бы подарил поместье тому, кто скажет, как сохранять трупы. Вы знаете, что до сих пор во всех анатомических атласах порядок картинок соответствует порядку, в котором портятся органы, – сначала рисуют кишки и желудок, потом печень, сердце, – пока не дойдут до костей?

– Ее действительно отравили?

– У нее отек легких, – сказал Даттам, – кто знает отчего? Может, и не от яда.

– Значит, вы не всегда можете уличить отравителя?

– Пока лучшим средством уличить отравителя остается дыба, – усмехнулся Даттам, – но вряд ли наместник Иниссы вздернет на дыбу свою старшую жену, которая к тому же троюродная племянница первого министра Руша.

Они прошли по саду и поднялись в главный дом, но не в приемный зал, куда сначала провели Идасси, а в личные покои Даттама, в небольшую комнату, где стены были занавешаны гобеленами, а пол – коврами; из приугольных курильниц поднимался голубоватый дымок, и в серебряной мисочке перед алтарем плавали свежие дубовые ветки.

Даттам хлопнул в ладони, и в комнату вошел красивый молодой монашек с подносом, полным печений и фруктов. Следом другой внес чайник. Роспись на чайнике изображала все три пояса мира, – почву, по которой полз слепой крот, средний мир, где росли злаки и бродили олени, и небо, украшенное луной и редкими верхушками сосен. Даттам взял чайник и стал наливать Идасси чай, и Идасси вдруг подумал, какое это счастье – держать в руке весь мир, вот так, как Даттам держит сейчас чайник.

Идасси вдруг отставил чашку в сторону.

– О чем же вы хотели говорить со мной, Даттам? – спросил он. – О чем вы хотели говорить после того, как отняли у меня победу в стрельбе из лука, посмеялись надо мной на глазах самой государыни?

Настоятель храма Шакуника оглядел сидящего перед ним юношу, и на его тяжелом, чуть обрюзгшем лице с квадратной челюстью и желтыми тигриными глазами не было даже тени улыбки.

– Идасси, – сказал он, – вы думаете, что государыня Касия вас любит. Вы ошибаетесь. Есть люди, неспособные никого любить. Я отношусь к их числу, государыня Касия относится к их числу. Вы показались опасным государыне. Очень опасным. Вспомните, чем до сих пор кончали все фавориты маленького императора. Вспомните, что ни один из них не был удален самой государыней, – против каждого она сумела восстановить собственного сына. Лахия был казнен за взяточничество, Удан сослан за казнокрадство, – и во всех этих делах милосердие государыни выгодно оттеняло безжалостность и вздорность молодого императора. Этим государыня достигла двух вещей, – все опасаются быть друзьями императора, и никто не хочет видеть его на троне.

Идасси нагло усмехнулся. Даттам сидел, не шевелясь. Его сильное полное тело, казалось, совершенно расслабилось средь подушек, и Идасси решил бы, что колдун совсем не волнуется, если бы короткие плотные пальцы Даттама не вертели витой браслет, сделанный в форме змеи, кусающей свой хвост.