Повесть о юных чекистах

Как он попал на берег реки, кто он и при каких обстоятельствах так изранен, фельдшер расспрашивать не стал. Было это бесполезно. Костя сутки не приходил в сознание, бредил, задыхался от кашля и звал Кирилла Митрофановича, Васю, Шахрая, кричал: «Не возьмете! Я прикрою!» — и снова кашлял.

Фельдшер определил у него воспаление легких и горячку. Больницы в деревне не было. Костю отправили в город, за сто верст, поездом.

В поезде он пришел в себя и решил никому не говорить, что он чекист. Во всяком случае до выздоровления. Да и кто бы поверил грязному оборванцу, без документов? Только бы посмеялись…

Доставленный в больницу, он назвался Константином Носовым пятнадцати лет, беспризорником, убежавшим из детского дома, указав тот город, где он выслеживал Ворона.

Обрабатывая Костину рану на лопатке, врач извлек из нее небольшой кусочек железа с зазубренными краями и наложил на рану шов.

— Чем это тебя так? — заинтересовался врач.

— Из ружья! Пугнул меня какой-то чудак, думал, что я позарился на его яблоки.

— Из ружья-то из ружья. А чем оно было заряжено? Кусками железа… Действительно стрелял «чудак».

В больнице Костя узнал, что находится в двухстах верстах от своего города. Можно было, конечно, сообщить туда в ГПУ, но Костя не хотел расстраивать Бардина, как-то не подумав, что его могут считать погибшим.

Не сообщил о себе еще и потому, что приближался день выписки из больницы. Костя решил приехать домой без предупреждения. Правда, он немного побаивался, как бы ему не попало за то, что Бардин называл «самоуправством и самонадеянностью». Полезли с Васей, не подумав, что может случиться, вот и поплатились!

Могло попасть и за утерю парабеллума.

О мальчике с «подозрительным ранением, полученным неизвестно где», сообщили в милицию. К Косте дважды приходил следователь, но и ему ничего добиться не удалось. «Проходил мимо сада, а дядько вдруг выпалил из ружья. Я закричал и свалился в воду. Что было потом, не помню!» — упрямо повторял Костя. Где это было, как называется деревня, он назвать не мог. Не мог же он рассказать посторонним людям, в чужом городе, что в Костянской он пристрелил какого-то бандита. Нет! Об этом надо в первую очередь доложить Бардину.

— Ладно, — сказал следователь, — выздоровеешь, пойдешь в детский приемник. Пусть они с таким беспамятным разбираются!

«Ну этому не бывать! — решил Костя. — Маленько окрепну — сбегу!»

Как будет добираться домой, он еще не представлял.

Костя стал поправляться. Полностью затянулась рана на лопатке, зажили ссадины и царапины. Его стали выпускать на прогулку в больничный сад. Убежать отсюда было бы легко, но как добраться до вокзала в тапочках, нижнем белье и линялом халате?

Утром, собираясь на прогулку, Костя обратился к дежурной сестре:

— Ольга Ивановна, дали бы мне какие-нибудь брюки. Мерзнут ноги, я ведь, наверно, потерял много крови?

Он получил старенькие брюки и шнурок, чтоб их подвязать.

Операция бегства была им проведена за пять минут. В дальнем конце сада Костя спрятал в кустах халат. Выпустил нижнюю рубаху поверх брюк, подвязал ее шнурком и перелез через забор на какую-то глухую улицу. Издалека донеслись паровозные гудки. Костя пошел на их звуки и минут через пятнадцать оказался на вокзале. На перроне увидал работника транспортного ГПУ. Он прошел два раза мимо чекиста, потом на третий задержался и тихо сказал:

— Мне нужно к начальнику! По очень важному делу, — добавил он.

Чекист удивленно посмотрел на мальчика, пожал плечами и прошел в вокзал. Костя за ним.

Начальник, показавшийся Косте знакомым, долго всматривался в Костино лицо, потом улыбнулся.

— А я вроде тебя знаю. Ты работаешь у Бардина?

Костя кивнул головой.

— Я к вам приезжал зимой, искал фотографии…

— Белогвардейских контрразведчиков, — подсказал Костя. — Я их нашел в архиве.

— Правильно, — подтвердил чекист. — Спасибо тебе! Мы по этим фотографиям большое дело размотали. Ты как сюда попал?

— По делу! — не вдаваясь в подробности, ответил Костя. Да и чекист не стал расспрашивать.

— Надолго?

— Нет!

— Помощь какая нужна?

— Отправить меня как можно скорее домой, — попросил Костя.

— Переодеваться будешь?

— Нет! — Костя хотел появиться дома в таком виде. Авось его жалкий вид если не пронесет грозу, то во всяком случае смягчит наказание. А он чувствовал себя виновным и за то, что отпустил ночью Васю, и за свое «самоуправство».

— Есть хочешь?

— Конечно! — обрадованно воскликнул Костя.

В кабинет принесли еду. Костя едва успел поесть, как подошел поезд. Чекисты устроили его в купе проводников мягкого вагона.

Прощаясь, Костя попросил позвонить в больницу, сообщить, что через несколько дней он по почте вышлет захваченные «по ошибке» вещи.

К вечеру Костя был дома.

Часть третья СЛЕДЫ ТЕРЯЛИСЬ В ЛЕСАХ

На следующий день после возвращения Бардин пошел с Костей на военное кладбище. Сняв фуражки, они молча постояли у аккуратного, обложенного дерном холмика с деревянной пирамидкой, увенчанной красной звездой. На пирамиде металлическая дощечка с выгравированной надписью:

РУБАКОВ ВАСИЛИЙ КУЗЬМИЧ

1908–1922

Боец эскадрона особого назначения ГПУ.