Повесть о Хаййе ибн Йакзане

Если же ты направишься прямиком на Восток, то встретишь солнце[73], восходящее меж двух сонмищ[74] пособников сатаны. Ведь у сатаны есть два таких сонмища: одно – летает, другое – шагает. Из них шагающее племя включает в себя два рода: род, наделенный норовом хищника, и род, наделенный норовом скотины; меж ними постоянная, никогда не утихающая распря. Оба они – по левую сторону Востока[75]. Что же до демонов, которые летают, то их волости – по правую сторону Востока. В их облике нет единообразия; напротив, каждой особи их, можно сказать, свойственна неповторимая внешность: может попасться облик, составленный из сочетания двух, либо трех, либо четырех обликов, вроде парящего человека или свиноголовой гадюки; а может попасться облик-недоносок, вроде особи – половины человека, особи – одной ноги человека, особи – кисти руки человека или какой другой подобного рода твари. Похоже, что составные образы, запечатлеваемые художниками, перенесены как раз из этой области. Тот, кто вершит делами сей области[76], велел проложить пять дорог[77] для гонца, расставив также на них пограничную охрану своего царства[78]. Здесь хватают пленных обитателей этого мира[79] и записывают поступающие отсюда сведения. Пленные передаются блюстителю пяти дорог[80], следящему за вратами области, а при пленниках – вести в грамоте, свернутой в свиток и закрепленной печатью, дабы ее не прочел блюститель. Оному дозволено и вменено в обязанность только препровождать их всех к некоему хранителю[81], который представляет их царю[82]. Пленники находятся в ведении этого хранителя, а их пожитки он поручает беречь другому хранителю[83]. Всякий раз, как из вашего мира захватывают людей, животных или что другое, они начинают производить потомство по образам своим, сочетая их друг с другом либо же недонашивая их[84]. Из упоминавшихся двух сонмищ пособников сатаны одно[85] отправляется в эту вашу область и, застигая людей, проникает в самое их дыхание, чтобы добраться до тайников сердца. Из двух же шагающих сонмищ то, что имеет обличие хищников[86], подстерегает, когда возьмет человека хоть малейшая досада, и тогда принуждает его выйти из себя, расписывая ему в лучшем виде такие злодейства, как убиение, членовредительство, опустошение и истязание. Оно взлелеивает в душе ненависть, подстрекает чинить всяческую несправедливость и притеснение.

Что до второго из указанных сонмищ[87], то, оседлав назойливость и опершись на настойчивость, оно не перестает нашептывать сердцу человеческому слова, коими расписывает ему деяния порочные, поступки омерзительные и всяческое непотребство, прельщая его оными и подстрекая к ним, пока тот не окажется втянут в них бесповоротно.

Что же до летающего сонмища, то оно лишь наущает человека считать ложным все незримое, расписывает перед ним красоту поклонения тому, что сотворено природой и искусством, и тайно внушает ему, будто нет другого рождения, нет воздаяния за дурные и благие дела и нет Вечносущего над царствием[88].

В этих двух сонмищах есть разновидности особей, которые бывают близ границ области, расположенной за той, где обитают земные ангелы, и которые следуют верным путем тех ангелов, отказавшись от заблуждения бунтовщиков и приняв образ жизни благих от духовных. Таковые, коли смешаются с людьми, не совращают их, не сбивают с пути истинного, а напротив – благую помощь оказывают им в очищении. Это – джинны и хинны[89].

Кто выберется за пределы области сей, тот вступит в области, населенные ангелами[90]. Из этих областей та, что примыкает к земле, – обитель для ангелов земных. А оные – двух разрядов: справа – ведуны и повелители; слева – исполнители и вершители[91]. Те и другие то, низвергаясь, упадают в области джиннов и людей, то, взмывая, поднимаются к небесам. Сказывают, что хранители и благородные писцы[92] – как раз из их числа: тот, кто сел наблюдать за правой стороной, принадлежит к повелителям – ему и диктовать; тот же, кто сел наблюдать за левой стороной, принадлежит к вершителям – ему и писать.