Повесть о художнике Айвазовском (не полностью)

Вспомнился он и сегодня Алексею Николаевичу, когда он вышел из академии и собрался поехать в "Приютино". Воспоминания взволновали его, и он, отпустив карету, решил пройтись. Оленину было семьдесят два года. В таком возрасте больше дорожат каждым прожитым днем, каждой встречей или беседой с другом. Многих из его друзей уже нет в живых. Давно умер Державин, которым он так восторгался еще в юности. С любовью украсил Оленин вышедшие сочинения поэта своими виньетками. Вспомнил, как старик Державин приехал к нему взволнованный из Лицея и рассказал о лицеисте Пушкине. Потом Пушкин часто посещал его дом и одно время был сильно влюблен в его дочь Анну. Все это было как будто недавно, а годы идут. Пушкин и тот осунулся в последнее время, и реже стал слышен его необыкновенный заразительный смех. Внезапно Оленин подумал о Гайвазовском. Только сегодня академисты Ставассер и Штернберг просили за своего друга, горевали, что Таннер совсем перестал отпускать его в академию. И тут же с присущими юности внезапными переходами от одной мысли к другой, Штернберг спросил:

- Алексей Николаевич, а правду говорят, что Гайвазовский своим замечательно счастливым сходством так близко напоминает портрет Александра Сергеевича Пушкина в молодости?

Оленин знал об этих толках среди академических учеников и профессоров, но только сейчас, мысленно сравнив облик юного Пушкина с Гайвазовский, удивился, как он раньше не обращал внимания на это действительно разительное сходство. "Дай бог, чтобы талантом и уменьем был схож с поэтом", - подумал старик и тут же решил, что надо что-нибудь придумать, чтобы вырвать Гайвазовского из неволи у Таннера.

Алексей Николаевич подходил к Троицкому мосту, где ждала его карета. Вдруг на мосту он заметил Гайвазовского. Юноша был бледен. Он внимательно глядел в сторону Петропавловской, крепости, в руках у него были альбом и карандаш. Сердце у Оленина сжалось. Он с трудом узнал в этом похудевшем и болезненном молодом человеке, обычно такого веселого и жизнерадостного, Гайвазовского, покорявшего всех своим открытым лицом и добрым нравом.

Гайвазовский на мгновение отвел свои глаза от крепости и заметил приближающегося Оленина. Лицо его прояснилось, и он быстро закрыв альбом, поспешил навстречу Алексею Николаевичу.

- Что ты делаешь здесь на мосту? - спросил Оленин и, не дожидаясь ответа, тут же добавил: - Вид у тебя совершенно. больной. Садись ко мне в карету. Я отвезу тебя в "Приютино". Там мы тебя быстро на ноги поставим.

- Алексей Николаевич! - взмолился Гайвазовский. - Но мне велено к завтрашнему списать вид крепости.

- Завтра воскресенье. Подождет твой француз до понедельника. - Оленин, так же как и Гайвазовский, старался не произносить имя Таннера. - Притом, он раскрыл альбом Гайвазовского, - у тебя уже все закончено. А если что не так, ты среди моих эскизов найдешь вид крепости.

Бывают дома, в которых не только их обитатели, но даже вещи как бы приветливее, чем в других местах. Счастлив тот человек, которому приходилось бывать в таких домах и общаться с подобными людьми. Еще большее счастье, если человек был вхож в такие обители ума, душевной красоты и тонкого изящества в молодые годы. Тогда на всю жизнь он сохранит воспоминания о поэзии юности.

Таков был дом в "Приютине", где один из просвещеннейших людей своего времени, Алексей Николаевич Оленин, собрал вокруг себя литераторов, артистов, художников и ученых.

В этом уютном деревенском доме Гайвазовский был встречен приветливо, без малейшего намека на покровительство. Особенно была заботлива дочь Оленина, Анна Алексеевна. Узнав от отца, что у Гайвазовского лихорадка, она сама заварила липовый цвет и заставила его выпить с малиновым вареньем.

К вечеру в "Приютино" стали съезжаться гости из Петербурга. Гайвазовский из окна своей комнаты, куда его отвели и уговорили лечь в постель, видел, как с дороги к дому сворачивали кареты. Он насчитал их до десяти. То ли от липового отвара, после которого он проснулся в испарине, то ли молодые силы организма перебороли недомогание, но Гайвазовский чувствовал себя совсем здоровым и с юношеским нетерпением ждал, когда принесут его платье. Наконец слуга принес отлично вычищенную одежду и свежее белье. При виде белья Гайвазовский невольно воскликнул:

- Откуда это взялось? Я ведь приехал налегке, без вещей.

- Анна Алексеевна приказали, как только проснетесь в испарине, чтобы незамедлительно переоделись во все сухое.

У Гайвазовского перехватило дыхание, и он с трудом удержал подступившие слезы.

Со времени приезда в Петербург из Феодосии прошло два года. Многое пришлось испытать на первых порах бедному юноше. Принятый в академию казеннокоштным воспитанником, Гайвазовский не раз голодал.